Мария Фариса – цитаты и высказывания

Благодаря ей я понял, почему море солёное — от плача женщин.

– Ифиджения? – крикнул я наугад и побежал за женщиной.
Она обернулась и прошлась по мне взглядом.
– Сторожил? Как ты узнал, где я живу?
Я что-то пробормотал. Сердце стучало, как её каблуки мгновение назад. Она взяла меня за рукав, потянула к свету. Я застыл от вида персидского лица, зловещего изгиба бровей и красных губ.
– Ты ни разу здесь не был. Кто тебе рассказал про меня?
– Адрастус.
Она несколько раз моргнула.
– Сколько у тебя денег?
Я открыл перед ней кошелёк. Ифиджения прошлась по купюрам ногтями, вытащила их и засунула в свою сумочку.
– Два дня, – сказала она и зачем-то стукнула каблуком. – В каком отеле твои вещи?

– Что он читает? – спросил соседа путник.
– Вступление для своей книги. Мы собираемся здесь каждое воскресенье и показываем наброски.
– Вы писатели?
– Мы начинаем.
Путник поджал губы. Старик улыбнулся.
– Да, только сейчас начинаем. Каждый всю жизнь возделывал своё поле: кто на фабрике, кто на рынке, кто в кабинете. Дети, жена… беллетристика, знаете ли, не кормит, а каждый из нас с юности хотел быть кто писателем, кто поэтом.

– Думаю, нет никакой воронки. Твоя старуха просто тебя надула, чтобы ты согласился эту на работу и свалил из дома, – сказал Джонни, процеживая пиво. – Сколько плаваю, ничего такого не видел. А женщины – они умеют придумывать сказки.

Я подошёл к книжным полкам и сдвинул в сторону рамки с фотографиями счастливой пары. На них она обнимала ещё одного безумца, который решил связать с ней свою жизнь. Красивый, богатый, даром что не умел отличать гепардов от пятнистых кошек.

Что я делаю в этом доме, если здесь уже есть хозяйка? Она не подозревает, что я всю жизнь искала её Рикардо; его черничные глаза, улыбку школьника, наказанного за проделки. Даже родинка на его правой щеке — зеркальное отражение той, что у меня на левой…

Люди знали, что у Ровшана — золотые руки. Сердце у Ровшана золотое тоже: он не просил за работу с тех, у кого недостаток. Давал деньги в долг, не брал расписок, а потом забывал вовсе. Голова у Ровшана тоже была золотая: десятину он относил не в церковь, а в книжную лавку. Всегда знал, что где происходит. Почтальон по вторникам приволакивал ему тяжёлую стопку изданий. Хромой, бывший военный, он с жалостью глядел на Ровшана. Ровшан хлопал его по плечу и давал на водку.

Странно, но факт: едва люди женятся, перестают беречь достоинство друг друга и со страшной легкостью позволяют себе то, чего не следует позволять.

С каждым новым шагом каблуки Вивиан врезались в землю всё глубже — это сердце тяжелело, уже зная то, что голова лишь потом узнает.

Воды в её глазах было столько, сколько не было в реке Пакуаре в самые жуткие ливни.

Ошибки, перегибы, петли — признак, что мы взяли на себя смелость быть творцами своей жизни.
Ошибаться здорово. Ошибаться — привилегия живых.

Человеку для рассудка вредно семь дней в неделю чувствовать себя творцом своей жизни.

Ты полюбишь все, что происходит. Потому что все в жизни имеет смысл, и не стоит этому сопротивляться, но понять — для чего этот урок?
Полюбишь своё прошлое, даже те моменты, о которых жутко, больно вспоминать.
Полюбишь все ошибки, совершенные из-за отсутствия любящего руководства от тех, кто должен был наставлять, но вместо этого был слишком занят своими делами. Полюбишь ту героическую девочку, которую называли капризной, непослушной, ленивой. Но она все же выкарабкалась, пусть и заплатив за это слишком высокую цену; и выпрямилась, и нашла свой путь.
А потом ты полюбишь Его — своё отражение в зеркале и сможешь без внутреннего сопротивления сказать себе: «Ты замечательная». И это будет самая важная любовь в твоей жизни. Дорога к ней долгая, сложная, как и в Амарас. Тот самый Амарас, где я тайком побывала летом 2018, написала «Сказки для беспокойных», а потом вернулась туда снова, и снова. И теперь я все время там.

Я хотела, чтобы каждая из нас открыла свой сундук тайн, которые шевелятся в сердце и будят посреди ночи. Чтобы каждая из нас простила себя за плохое обращение с собой, за неверный выбор, за бездействие, лень и уступчивость. Я хотела, чтобы каждая начала ткать, нет, не обязательно ковёр, но нечто очень красивое. То, что захочется оставить после себя. То, что принесёт другим радость.

Кто копирует, ошибок не допускает. Однако мастерство постигается через ошибки.

Она знала, что настоящая тишина – она сейчас, когда собаки в будках ещё моргают в темноту. Потом покрывало ночи сползёт к кукурузным полям, а в окнах самых трудолюбивых зажжётся свет. За миг до того как запоёт первый петух, слышится настоящая тишина, цельная, звонкая, как арбуз.

Как оказалось, всё, о чём не догадывается жена — счастье.

Люди любят загонять себя в рамки. Придумали границы даже для собственной жизни. До двадцати пяти лет надо найти себе пару. До тридцати — успеть родить. До сорока успеть завести второго ребёнка. До пятидесяти — рассчитаться с долгами. К шестому десятку попрощаться с трудовой жизнью, готовиться к концу.

Забыть о возрасте проще, чем ты себе представляешь. Просто перестань отмечать дни рождения. Когда забудешь свой возраст, всё начнёт случаться легко. Шестерёнки жизни смажутся внутренним счастьем, предначертанное пойдёт своим ходом. Заведёшь семью, когда для неё созреешь. Дети появятся, когда будешь к ним готова. Учиться пойдёшь, когда захочешь учиться. Люди же набивают свою жизнь незрелым, ненужным, потому что «подошло время».

Все женщины, когда чего-то не знают, смеются.

Если рождается девочка со слабыми волосами, значит, её род иссыхает. Значит, в роду было много несчастных женщин, которые позволяли плохо с собой обращаться, закопали своё достоинство, не растили в себе счастье. У несчастных бабушек безкосые внучки.

Ей хотелось, чтобы я жил рядом, обзавёлся детьми как можно раньше, думал только об их благополучии – род живёт, но чего он стоит?

Как счастливо живут пары, где один даёт другому возможность сбежать, сделать глоток другого воздуха. Из страха или эгоизма, но многие не отпускают своего партнера. Давят чувством вины, ломают волю угрозами. А потом удивляются — «почему мы так часто ссоримся»?
Позволить уйти — высшая форма любви. Люблю, потому отпускаю, когда нужно отпустить.

От книг беда. Почитаешь их, и тут же хочется что-нибудь поменять.

Подвергать всё сомнению — единственный способ отрезать ниточки, за которые нас водят другие.

У хорошей хозяйки дел, как у утки перьев.

Вселенная помогает нам исполнять данные себе обещания.

В нашей лодке мы спим, прижавшись друг к другу, оттого и снится нам одно и то же.

В горах с гостей не берут плату. У нас закон: помоги, но не бери денег. Вместо денег бери обещание помочь кому-то другому. Помоги тому, кто попросит — и мы будем в расчёте.

Когда жизни осталось так мало, хочется, чтобы время текло густым мёдом, а не водой из-под крана.

Чтобы он мог писать, дома я закатывала ему правильные скандалы: в городе, знаете ли, мало что вдохновляет. Шантажировала его, что уйду к другому – он пил воду из источника своего разбитого сердца, картины получались пронзительные, хорошо продавались. В творчестве главное – чувство.

Радость — лучшее, что можно после себя оставить.

Магдалена Руа позвонила в наш аукционный дом на следующий после похорон день. Тогда её голос показался мне голосом расколотой горем дочери. Но теперь я поняла, что Магдалена Руа раскололась намного раньше. Она, бледная, измученная дневным светом, полулежала в кресле. Иногда дёргала рукой, чесала лицо, облизывала сухие губы. «Некоторым деньги даются в наказание», – вспомнила я фразу из книги её отца.

Я поглядел в окно на большой темнеющий город — одному жить в таком особенно невыносимо.

Все изменилось, потому что я изменилась. Драгоценный камень — в цветке лотоса. Всё, что мы ищем снаружи, всегда внутри.

А жить в Ла-Веле проще простого: с рассвета и до обеда деревенские собирают фрукты. Потом едят то, что морской бог подбросил рыбакам в сети. До заката играют в шашки, поют старые песни, пока кто-нибудь из чужих земель не привезёт песни новой. Тогда все поют только её, пока не сделают старой.

Если бы вам дали возможность отнести свою судьбу в магазин судеб и поменять её на другую, вы бы вернулись со своей.

Обряды нужны, чтобы один цикл был закончен, другой начат. Иначе можно заблудиться, не найти дверь и остаться там, где не следует оставаться.

Искатель решил хоть умом идти к мечте, раз уже телу не сдвинуться с места.

Когда в новый дом привезли эти коробки, снаружи они были без вмятин. Потом мы их открыли… Никогда не забуду, как ты рыдала. Внутри вместо фарфора и хрусталя оказались осколки. Так и мы с мужем, как те коробки: внутри всё поколото, хотя снаружи всё точно так же.