Кто варит варенье в июле,
тот жить собирается с мужем,
уж тот не намерен, конечно,
с любовником тайно бежать.
Иначе зачем тратить сахар,
и так ведь с любовником сладко,
к тому же в дому его тесно
и негде варенье держать.
<...>
Кто варит варенье в июле
в чаду на расплавленной кухне,
уж тот не уедет на Запад
и в Штаты не купит билет,
тот будет по мёртвым сугробам
ползти на смородинный запах...
Кто варит варенье в России,
тот знает, что выхода нет.
Я люблю тебя так, словно я умерла,
то есть будто смотрю на тебя с того света,
где нам каждая жилочка будет мила,
где любовь так полна, что не надо ответа. Мне не нужно уже от тебя ничего...
Все земные сужденья о счастии лживы,
ибо счастье – оно не от мира сего.
И тем более странно, что мы еще живы...
... где погаснет око Мужа,
там взойдут глаза Жены.
... А ты ни в чём не виноватый,
а просто ты такой, как есть.
И тучи грязно-серой ватой
несутся, и числа им несть. А та, с которою не нужен
тебе весь мир и весь тот свет,
идёт с другим сейчас на ужин.
И выбора другого нет. А я люблю тебя как дура,
и снова дождь идёт косой,
и лишь одна литература
сияет вечною красой.
Это небо набухло как вымя,
и висит над моей головой.
и по-волчьи хотела бы выть я,
и чтоб кто-нибудь слышал мой вой.
Эх ты, родина, горе-злосчастье,
ты в кого уродилась такой?
И за домом сплошное ненастье,
и в дому лишь один непокой,
и в душе...
Но об этом уж слишком -
лучше я о душе промолчу:
не понять ни умом, ни умишком
этот вымысел.
Эту свечу.
Если поезд ушёл, надо как-нибудь жить на вокзале:
в туалете, в буфете, под фикусом пыльным, у касс,
ибо нам небеса это место и век навязали,
как вовек полагалось верхам: не спросивши у нас. Надо ставить заплатки на платья и ставить палатки,
разводить не руками, а кур, хризантемы, костры,
и Писанье читать, и держать свою душу в порядке,
и уехать хотеть за троих, то есть как три сестры.
Теперь-то я вижу, что никто не виноват:
ни Вронский, ни свет.
Просто любовь бывает «тонкая» и «широкая»,
и Анна любила «тонко»,
а где тонко, там и рвётся.
Широкая любовь – куст,
у неё много ветвей. Женщина любит мужчину как мужчину,
как нечто противоположное,
как врага, -
это та «ветвь», о которой сказано:
«и к мужу твоему влечение твоё».
Женщина любит мужчину как собственного
ребёнка,
как живот,
как часть себя.
Женщина любит мужчину как брата -
как сорок тысяч братьев! -
как родную кровь,
как старшего.
Женщина любит мужчину как родину:
как Медея,
для которой измена Ясона -
измена родины.
Женщина любит мужчину как хозяина,
ибо сказано:
«и он будет господствовать над тобой». Женщина любит всем «кустом»,
всею собой:
женой, матерью, рабой. Анна любит одной «ветвью»:
как любовница.
Это красиво и сильно,
и это вся она:
ей больше нечем любить. Любовь Анны не куст, а цветок в вазе:
прекрасный,
благоухающий,
хрупкий,
но без корня и на одном тонком стебле. Цветок гибнет, потому что он цветок.
Никто не виноват.
Не за каждый хватайся гуж,
если дюж...
Отпусти, довольно:
я боюсь, будет бить меня муж,
и ему будет больно.
А мёртвые беспомощны, как дети,
друг к другу жмутся и глядят нам вслед.
И ты глядишь,
в сиреневом берете,
и падают снежинки на берет.
И даже с места сдвинуться не в силах,
всё ждёшь, когда я за тобой приду...
Так ждут нас наши мёртвые в могилах,
как дети у забора в детсаду.
Сначала жаль только Татьяну,
потому что её не любят,
и Ленского,
потому что его убивают.
А потом жаль Онегина,
потому что куда страшней,
когда не любят и убивают не тебя, а ты.
А потом — Ольгу,
потому что самое страшное -
убивать, не замечая, что убиваешь.
А потом — опять Татьяну,
потому что она любит того, кого убивает.
А потом — опять Онегина,
потому что он всё-таки жив.
А потом жаль всё: «наше всё», -
потому что его убили.
А потом жаль всех нас,
потому что мы лишние,
потому что в России все живые лишние.
И они ушли. В свой рай.
А я осталась в своём. А мама -
теперь я это знала — была в своём.
Нас всех друг у друга не было.
И это было несправедливо.
Но рай строится не по справедливости,
а по душе.
— А почему у тебя такие большие глаза?
— Чтобы лучше видеть тебя.
— А почему у тебя такие большие уши?
— Чтобы лучше слышать тебя.
Но чтобы лучше видеть и слышать,
нужно иметь не большие глаза и уши,
а большое сердце.
А батюшка сказал строго,
что ты любишь мать больше Бога,
а я возразила, что Бога любят многие,
а маму я одна,
потому что отец от нас ушёл...
Счастья нет.
Это ясно давно.
Есть любовь.
И как следствие — боль.
Так устроена эта юдоль...
— Ешь, ешь, — сказал управдом с порога. -
Жизнь есть жизнь.
Крепись, мужайся и держись. И я подавилась.
Потому что за последние дни мне столько раз
говорили эти слова,
что они в меня больше не лезли.
О муки совести нечистой,
разворотившие кишки!
Когда твой ум, твой царь речистый,
на лобном месте без башки. О, мука мук, Борисов комплекс,
когда, как шапка на воре,
горит душа. О, этот компас
со стрелкой, вздёрнутой горе!
Сайт TOP100VK.COM НЕ собирает и НЕ хранит данные. Информация взята из открытых источников Википедия