Эрик-Эмманюэль Шмитт – цитаты и высказывания

Совсем не трудно любить тех, кто любит тебя.

Они не отдают себе отчёта, что вся ценность моих речей в молчании, а моё обаяние — в терпении.

Никогда не следует поддаваиться искушению пересмотреть свою судьбу, это ловушка, откуда не выбраться и где вас ждет одна лишь боль.

... Компенсировать — не значит искупить.

Я желаю верить, что доброта чего-то стоит, что любовь преодолевает любые предубеждения, что богатство вовсе не то, к чему надо безудержно стремиться, что мир имеет смысл и что смерти бояться не следует.

Когда нужно узнать, где ты оказался — в богатом или бедном районе, смотри на урны. Если нет ни мусора, ни урн, там живут супербогачи. Где видишь урны, а мусора нет, там просто богачи. Если мусор валяется возле урн, ни то, ни сё, просто полно туристов. А если кругом мусор, а урн нет, то место это бедное. Ну а если среди мусора живут люди, то очень-очень бедное.

Злого умысла в чистом виде не существует. Каждый убежден, что творит добро. Дьявол всегда мнит себя ангелом.

Неведение и доверчивость прекрасны, но малопригодны для этого мира. Чтобы начать делать карьеру, надо обладать талантом, но для развития достигнутого требуются решимость, честолюбие и алчное рвение. И тут нужна твоя ментальность!

Не спрашивайте, как выглядела моя мама. Разве можно описать солнце?

По правде сказать, я не боюсь неведомого. Меня мучает, что предстоит потерять тех, кого знал.

Надо быть тонким психологом, чтобы стать выдающимся жуликом.

Женщина-мечта — это не то, чем мечтает быть женщина, а то, что видит мужчина.

— <…> Христианином ты становишься в том случае, если полагаешь, что Иисус действительно Сын Божий, что Бог воплотился в нем, умер и воскрес.
— То есть для христиан все уже произошло, а для евреев еще только должно произойти.
— Вот именно, Жозеф. Христиане — это те, кто вспоминает, а евреи — те, кто еще надеется.
— Получается, что христианин — это еврей, который перестал ждать?
— Да. А еврей — это христианин до Иисуса.

Считать себя Богом — обычный удел детей, которых никогда не наказывали.

…жизнь – забавный подарок. Поначалу этот подарок переоценивают: думают, что им вручили вечную жизнь. После – её недооценивают, находят никудышной, слишком короткой, почти готовы бросить её. И наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться. И тогда её пытаются ценить.

Не ваша вина, если вам приходится сообщать людям скверные вести, рассказывать про все эти болезни с латинскими названиями и про то, что это неизлечимо. Вы не можете приказывать природе. Вы всего лишь занимаетесь ремонтом.

Если бы я интересовался, о чем думают всякие болваны, у меня не хватило бы времени на то, о чем думают умные люди.

— А зачем мне писать Богу?
— Тебе будет не так одиноко.
— Не так одиноко с кем-то, кого не существует?

Если бы я интересовался, о чем думают всякие болваны, у меня не хватило бы времени на то, о чем думают умные люди.

Человека делают выбор и обстоятельства. Никто не властен над обстоятельствами, но над своим выбором властен каждый.

Врачи просто так не сдадутся. У них всегда в запасе куча идей насчет того, что с тобой еще можно проделать.

Акционерное общество «Запудривание мозгов и компания»!

Религия не бывает ни истинной, ни ложной, она просто предлагает определённый образ жизни.

Какое чувство не несёт в себе самом своей противоположности, как ткань изнанку? Какая любовь свободна от ненависти? Ласкающая рука через минуту схватится за кинжал. Какая исключительная страсть не знает ярости? Не способны ли мы убить в восторге соития, через которое передаётся жизнь? Наши чувства не переменчивы, но двойственны, чёрные или белые, в зависимости от угла зрения, натянутые между противоречиями, колышущиеся, переливающиеся, способные как на плохое, так и на хорошее.

Нужно каждый день смотреть на мир, будто видишь его в первый раз.

Невысказанные мысли навязчивы, они тяготят, печалят тебя, лишают подвижности, не дают прорезаться новым мыслям. Если их не высказывать, то мозг превратится в вонючую свалку старых мыслей.

Чем старше становишься, тем сильнее проявляется вкус к жизни.

Жизнь — забавный подарок. Поначалу этот подарок переоценивают: думают, что им вручили вечную жизнь. После — ее недооценивают, находят некудышной, слишком короткой, почти готовы бросить ее. И наконец, сознают, что это был не подарок, жизнью просто дали попользоваться. И тогда ее пытаются ценить.

Мы забываем, что жизнь — она тонкая, хрупкая, эфемерная. Мы делаем все, чтобы казаться бессмертными.

Моя болезнь — это часть меня. Им не следует менять свое поведение из-за того, что я болен. Неужто они могут любить меня, лишь когда я здоров?

Только Бог имеет право разбудить меня.

— Почему Бог допускает, чтобы люди болели? Он злой? Или просто у него недостаточно сил?
— Оскар, болезнь — она как смерть. Это данность, это не наказание.
— Сразу видно, что вы ничем не больны!

Твоя любовь принадлежит тебе. Пусть даже она ее не примет, она не с силах ничего изменить. Просто ей не достанется этой любви, вот и все. То, что ты отдал, — твое навеки; а то, что оставил себе, — навсегда потеряно!

Настоящая женщина! Она ушла — и оставила вас с мыслями о ней...

Если мужчина говорит женщине о своих грехах, то обычно ради того, чтобы добавить к ним еще один.

Вы, мужчины, когда вы раздеты, лжете гораздо меньше.

Мужская красота — вещь бесполезная. Привлекательность мужчины не в том, чтобы самому быть красивым, а в том, чтобы убедить женщину, что она красива с ним рядом.

Вместо того, чтобы волноваться по поводу того, что случится завтра, людям было бы полезнее спросить себя, чем они займутся сегодня.

Погрузившись в цинизм, ты уже не сможешь от него избавиться, у тебя не остаётся никаких идеалов, тебе плевать на всё, кроме боли.

Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что не хочу вас оплакивать, а тем более не хочу, чтобы вы оплакивали меня. Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что в этом случае вы стали бы последним человеком, которого я увидел в жизни. Я бы предпочёл умереть вместе с вами, потому что небеса без вас мне совсем не понравятся...