Эмиль Золя – цитаты и высказывания

Так или иначе человеку свойственно любить лишь себя. И выбирать того, кто сделает его как можно счастливее.

Я так и думал: невозможно это, он просто хвастается, не настолько уж он силен! Вот вы и попались! Вытягивайте из женщины все, что можно, эксплуатируйте ее, как угольную шахту! Но все это кончится тем, что эксплуатировать вас примется она, да еще поставит на колени!... Будьте же осторожны, а то она высосет из вас гораздо больше денег и крови, чем вам удалось высосать из нее.

То, что приобретено благодаря женщинам, уйдет по милости одной из них.

У вас глаза опухли от сна, вы отяжелели от излишнего благоразумия.

Цивилизация не достигнет совершенства, пока камень последней церкви не упадет на голову последнего священника.

В небесах — жалобное веяние безнадежности. С высоты, расстилая погребальные саваны, спускается мрак.

Абсолютного зла не существует. Человек не бывает злым ко всем на свете, есть всегда кто-то, кому он делает добро.

Это было то, о чем она мечтала: любить друг друга, но никогда больше не говорить об этом, а довольствоваться тем, что они это знают.

Эмансипация женщины — это замечательно, но сначала ее следует научить, как обращаться со свободой.

Провинциальная медлительность, над которой подсмеиваются в Париже, таит предательства, коварные убийства, тайные победы и тайные поражения. Затроньте их интересы, и эти мирные люди, не выходя из дому, убьют вас щелчками так же верно, как убивают из пушек на площадях.

Если хочешь выжать из людей все силы и даже сыграть немного на их честности, их следует прежде всего столкнуть с их же потребностями.

Заработная плата — это новая форма рабства.

Он всю жизнь занимался ужасающим грабежом — не с оружием в руках на большой дороге, как благородные авантюристы прошлого, а как корректный современный бандит, среди бела дня запускающий руки в карманы бедного доверчивого люда, обреченного на разорение и гибель.

Италия — страна мечты, с золотыми плодами, где влюбленные, обнявшись, уходят в благоухающую ночь.

Никогда ещё люди не относились друг к другу с таким ожесточением, никогда ещё не были в такой степени ослеплены, как в наше время, когда они стали воображать, что знают всё.

Вино освежает и оживляет после работы, вино поддает жару лентяям; выпьешь — и сам черт тебе не страшен, море по колено!

Искусство заключается не в том, чтобы продать много, а в том, чтобы продать дорого.

Поистине надо быть калекой, гнилушкой, надо иметь дырявую голову, чтобы отказываться от работы в наше время, когда предоставляется поле для широчайшей деятельности, когда весь мир устремлен к будущему. И он поднял на смех всех отчаявшихся, пресытившихся, всех нытиков, всех заболевших от достижений науки, всех, кто на грандиозной современной стройке принимает хнычущий вид поэта или жеманную позу скептика. Какое восхитительное, уместное и разумное занятие — зевать от скуки, когда другие заняты творческим трудом!

От ее кротости веяло очарованием, изысканным, волнующим, как аромат.

Когда бываешь слишком счастлива, всегда дрожишь за своё счастье.

Вопрос животных для меня важнее, чем озабоченность тем, будут ли меня высмеивать.

Весь смысл жизни заключается в бесконечном завоевании неизвестного, в вечном усилии познать больше.

Кончился рабочий день. Как длинны эти дни, и как скоро они начинаются вновь! Еле-еле успеешь поесть да поспать — и вот уже опять утро, и опять надо влезать в ярмо.

Да, это правда, я не могу ждать. Мне нужно знать, мне нужно быть счастливой сейчас же. Познать все сразу и быть счастливой бесконечно и навсегда.

Разве не ужасно, что целое поколение мужчин, от отца к сыну, издыхает на дне шахты для того, чтобы министры получали взятки, а знатные господа и буржуа задавали пиры и жирели в тепле и холе!

Это были Катрина и Шаваль. Но Этьен не узнал их и проводил глазами — он ждал развязки; эта встреча пробудила в нем чувственность и изменила ход его мыслей. К чему мешать? Когда девушки говорят «нет» — это значит, что они хотят, чтобы ими овладели силой.

Он создавал новую религию; на смену опустевшим церквам и колеблющейся вере пришли его базары, отныне дававшие пищу опустошенным душам.

Равенства не существует! Общество, которое вздумало бы основываться на нем, было бы осуждено на гибель.

Увеличить заработную плату... Да разве это возможно? Железным законом она сведена к минимальной сумме, строго необходимой для того, чтобы рабочий ел сухой хлеб и плодил детей... Если она падает слишком низко, рабочие мрут, а тогда увеличивается спрос на рабочие руки, и она повышается. Если она поднимается слишком высоко, увеличивается предложение рабочей силы, и заработная плата понижается... Вот вам равновесие, поддерживаемое пустым желудком, приговор на вечную каторгу, на голодное существование.

Даже здесь, на этой глубине, всех преследовала мысль о доносчиках, словно у пластов угля, составлявших собственность Акционерной компании, были уши.

В течение многих веков надеялись исцелить зло милосердием. Но все развалилось, и теперь предлагают справедливость… Можно ли назвать природу справедливой? Я назвал бы ее скорее последовательной. Последовательность, может быть, и есть естественная высшая справедливость, которая ведет к прямой конечной цели, к последнему итогу всеобщего великого труда.

Всегда полезно выслушать мнение женщины, какое бы скромное место она ни занимала, если у нее есть хоть чуточку ума.

Достаточно ей было улыбнуться, и она привязывала человека навеки.

Еще вся трепеща и истекая в душе кровью, она мужественно скрывала свои страдания под маской светской любезности.

Она воровала ради воровства, как любят ради любви.

Будьте счастливы, ведь вы молоды; но не мешайте старикам умирать, сохраняя свои убеждения.

Да, то была дань крови; всякая революция требует жертв, всякое движение вперед осуществляется только по трупам.

Надо верить честным женщинам, господин Муре. Их на свете не так мало, уверяю вас.

Вы были бы здесь царицей, если бы только захотели.

Он вовсе не горел любовной лихорадкой и говорил, что ему, как человеку многоопытному, не к лицу увлечения.