Джеймс Клавелл – цитаты и высказывания

Времени никогда не бывает достаточно.

Если вы решаете, что что-то должно быть сделано, без толку сидеть и ждать, теряя время.

Даже самые сильные натуры, как она знала, временами нуждаются в теплоте молчаливого, понимающего, терпеливого сочувствия.

«Жизнь так коротка, печальна и жестока», — подумал он.

Но вы только подумайте: руки чертовы мой, чертову задницу вытирай, каждую чертову неделю мойся целиком и каждую чертову неделю меняй одежду — не жизнь, а прямо мука, провалиться мне на этом месте.

Быть богатым значит прежде всего перестать быть бедным. Сами деньги не имеют значения – только их отсутствие.

Опасность либо есть, либо ее нет. Если опасность есть, то почему здесь нет ваших войск? Если ее нет, то зачем удирать?

Но не одно только лицо делает человека исключительным, подумал он. Это то, что лежит в глубине – в глазах и в сердце.

– Я вообще думаю, что ваш рай – чертовски странное место, Тай-Пэн. Все летают туда-сюда, как птицы, и у всех бороды. А в раю занимаются любовью?
– Не знаю.
– Если мы не сможем там заниматься любовью, я в этот твой рай не собираюсь. Нет, нет и нет, абсолютно.

Хорошие враги – это большая ценность.

Жизнь сегодня – это уже неприятность.

«Немедленно» для китайца может означать любой срок до столетия включительно.

— Когда тобой командует гражданский чин, смотри в оба, сынок. И не забывай, что даже Нельсон прикладывал подзорную трубу к слепому глазу, когда им помыкал какой-нибудь олух в партикулярном платье.

– Первый закон для капитана, который служит у меня, – это оберегать свой корабль. Второй – свою команду. Тогда они, в свою очередь, будут оберегать его. Человек может командовать кораблем в одиночку, но он не может в одиночку ходить на нем в море.

Я — все то, что ты сказал, и даже больше. Я нарушаю многие Заповеди, но не все. Я знаю, что делаю, и готов отвечать за то, что я делаю. Но я единственный человек на всей земле, которому ты можешь доверять — при условии, что ты не пойдешь, сознательно не пойдешь, против нашего дома. Я Тай-Пэн.

Россия – это вечный рассадник недовольства в соседних государствах, и всегда будет им, пока не решит, где, по ее мнению, пролегают ее естественные границы. Она соседствует с Турцией – в Турции беспорядки, она соседствует с Индией – там тоже самое. Она соседствует с Китаем – по крайней мере, насколько мы знаем – значит должна начаться cмута и здесь.

Художник имеет особое право – даже обязанность – быть печальным.

Главное назначение денег — быть использованными.

Он давным-давно усвоил основной закон выживания: заставь противника вступить в бой на твоих условиях, ни в коем случае не на его.

... благодаря осторожности и тонкой игре, слезам притворной боли и страха и, наконец, скромным предательским пятнам, нанесенным тайком в нужных местах, девушка может, если понадобится, быть девственницей десять раз для десяти разных мужчин.

«Йосс» было китайским словом, означавшим удачу, неудачу, Бога и дьявола одновременно.

— Придет время, и все изменится. Но начали работорговлю англичане.
— Ее начали подонки.
«Да, а сумасшедшие продолжают их дело», — с горечью подумал Купер.

Спаси человека от смерти, и весь остаток жизни ты сам будешь отвечать за него. Это справедливо. Ибо, вмешиваясь в то, что предопределено богами, ты должен быть готов принять на себя и их заботы.

... когда ты хочешь крупно выиграть, ты должен крупно рисковать. Если ты не готов рисковать по-крупному, большая игра не для тебя.

— ... Не волнуйтесь.
Он мог с таким же успехом сказать «не дышите».

Правило первое: бедность – это болезнь. Правило второе: деньги – это всё. Правило третье: неважно, как вы их получили, если вы их уже получили.

Человек должен иметь собственное жилье, пусть маленькое и тесное, но свое. Место, где он мог бы побыть один. Это очень важно для поддержания ясности ума.

Ни о едином дне я не жалею, говорил он себе. Ни о едином. Человек должен идти в этот мир, чтобы взять от него все, что возможно, отдавая при этом и себя без остатка. Разве не в этом заключается смысл жизни?

Пять тысячелетий развития и постоянного поиска научили этот [китайский] народ, что лишь одно в мире людей имеет непреходящую ценность, служит каждому безопасным прибежищем и достойно сохранения — семья.

Люди всегда с готовностью распространяют дурные вести.

Разве человек не цветок, сорванный ветром, и только горы и море, звезды и эта земля богов являются реальными и вечными?

Не вы эти войны выиграли, а мы их проиграли.

Разгрызи Господь этих штатских. Все, о чем они пекутся, это деньги и власть. Им неведомо чувство чести – они просто не знают, что это такое.

В один момент ты жив, в другой — ты мертв.

– Странные, странные люди эти китайцы, Кулум, – добавил Струан. – Например, из трехсот миллионов человек только император имеет право писать алой тушью. Попытайся представить себе это. Если бы королева Виктория заявила в один прекрасный день, что отныне только ей дозволено пользоваться красными чернилами, как бы мы ни любили её, сорок тысяч британцев в тот же миг отказались бы от всех чернил, кроме красных. Я бы сам первый так поступил.

Я китаянка, а китайцы очень терпеливые люди. Но не забывай, что я еще и женщина.

Чай. Жизнь, наверное, была просто невыносимой до того, как у нас появился чай. Абсолютно несносной. Не могу понять, как люди вообще могли существовать без чая.

Ваша стихия — море. Моя — земля. Море я оставляю вам, Тай-Пэн.

— Битва без конца?
— А чем ещё, по-твоему, должна быть жизнь, парень?

Империи создаются молодыми, Кулум. Это разрушают их старики.