Дмитрий Билик – цитаты и высказывания

Продолжать незаконченную работу за профессионалом — занятие глупое и, как правило, бесполезное. К примеру, в Индии издревле каждый шелковый ковер делался только одним мастером в течение долгого времени. Не дай бог что случится с ковроткачем, так все было насмарку. Никому и в голову не приходило продолжать работу.

Она указала на один из домиков. Судя по прибитой вывеске с изображением колбы, здесь обитал алхимик. Дверь подалась тяжело, словно сопротивляясь нашему появлению. Да и внутри оказалось темно.
— Есть кто живой?
— С такими словами в склеп входят, а не в лавку, — послышалось во тьме.

— Мрази! — крикнул он. — Мрази! Помогите! Помогите, убивают!
— Доказано, что лучше кричать «пожар» вместо «убивают», — подсказал я, удивившись собственной циничности, — больше людей отзывается.

Самое лучшее средство от деструктивной умственной деятельности — тяжёлый физический труд. Если почитать историю любого тоталитарного режима — то узнаем простую вещь. Люди там много и тяжело работали. И на глупые мысли времени не оставалось.

У меня в голове почему-то крутилась дурацкая шутливая поговорка, которую использовал дядя Дима: «Заходи, гостем будешь, не понравишься — зарежем».

... назвался груздем, лечись дальше.

Героически умирают всегда за что-то. Хозяин дома, давая отпор вооруженным грабителям, погибает за свою семью, что спряталась в гараже. Полицейский, попавший под перекрестный огонь рецидивистов, за мирную и спокойную жизнь сограждан. Пожарный, надышавшийся угарным газом – ради спасения маленькой девочки. Я умирал ни за что.

У каждого существа есть апогей своей жизни. Кто-то должен спасти людей из горящего дома, другому нужно создать вакцину от нового штамма гриппа, третьему достаточно лишь подать солонку в поезде.

Обычно, когда начинаешь заниматься тем, что у тебя не очень получается, встречаешь абсолютно всех знакомых. Это как женщине выскочить ненакрашенной за хлебом в магазин. Обязательно столкнешься с бывшим.

Понимание приходит со временем. И именно тогда, когда нужно.

Всё время мне кажется, что я маленькая муха, находящаяся в большой паутине. И идёт игра на жизнь, а я единственный, кто правил её не знает.

На скамейке разговаривал профессор со своим приятелем-сантехником. Несмотря на утро, оба уже были расположены к философским беседам. Чем и занимались перед пластиковыми стопками с прозрачной жидкостью.
— Любовь — величайшее, что может родиться в человеке, — увещевал Петр Сергеевич, — апогей его духовного развития, так сказать.
— Любовь как меховая шапка, — кивнул собеседник, — у всех есть, но не у всех настоящая.

... если хочешь быть здоровым, ешь один и в темноте.

На первый взгляд думалось, что нам кранты. Впрочем, подобное ощущалось и на второй взгляд. Да что там, даже на третий.

Подобное притягивает подобное. Если вы веселый, жизнерадостный человек, на все глядящий позитивно, то и на жизненном пути вам будут встречаться именно такие люди. Если законченный пессимист, каждую новую минуту ожидающий очередной пакости от Вселенной, то эта пакость обязательно притянется. Если последняя мразь, которая умеет лишь паразитировать на других, то и компания у тебя будет соответствующая. Потому что так легче. Однако на каждое действие существует противодействие. Это я тоже давно понял. Нельзя путать его со справедливостью. Потому что, к сожалению, не всегда людям воздается по их заслугам. Но когда ты лезешь наверх по головам других, нужно быть готовым, что и на твою курчавую макушку встанет чья-то нога.

Сохрани это виноватое лицо. Слепок с тебя гипсовый сделаю и на стене повешу.

Да, это по-нашему, по-мужски. Когда надвигается глобальный трындец и ты не знаешь, что надо сделать, наступает время бухать.

Троуг казался подавленным, словно турист по ошибке попавший вместо Амстердама в Северо–Курильск.

Есть люди-твари, которые, если исчезнут, то всем легче станет: дети-наркоманы, уже не вызывающие у родителей слезы, потому что те все проплакали; отцы-пьяницы, бьющие при каждом удобном и неудобном случае своих чад и заставляющих вздрагивать от звука собственного голоса; матери-садистки, которых когда-то давно недолюбили, и теперь они сосут чужие жизни, как вампиры кровь. А есть люди-тли. Пропадут они, и… ничего. Но разве что запах плохой будет, а потом и выветрится.

Хуже разъярённой женщины может быть только равнодушная. Запомните, если после очередной незапланированной гулянки вам не вставляют пистонов и не дают «отведать» люлей, всё очень плохо. Скорее всего, прошла не только любовь, но даже заинтересованность вашей скромной персоной.

— ... Но ты ещё танка нашего не видела. Тот ещё Карлсон.
— Варенье любит?
— Нет, в полном расцвете сил.
Я нажал на новую татуировку, и она засветилась в ответ. Вскоре по многочисленной ругани и возмущенным крикам стало ясно — к нам пробирается Горилла. Что называется, сначала появился авторитет, а потом уже его обладатель.
— Альгидрид твою валентность через медный купорос, вот это девка, — искренне восхитился Игорь моей спутницей, от чего в груди кольнула змея ревности. — Причем настоящая, не рисованная. Игорь...
— Света, — засмеялась и подала ему руку зазноба души моей.

Самое забавное, наш маленький, но очень гордый отряд напоминал ИЛ-2. Непосредственно: Кора — самолет, я — пилот, фейра — борт-стрелок. А все вместе летающий танк, не иначе.
— Вон туда, девочка, — указал я пету на крошечную точку в горах.
Это когда мы такую высоту успели набрать? Кора, будто подслушав мои мысли, так стремительно метнулась вниз, что меня охватила паника. Нет, снаружи это никак не проявлялось, но внутри меня оглушительно визжала девочка, которую так хотела мама.

Господин, вы простите меня, но манера говорить у вас дурная. Подобно девке молодой что вокруг вымени вьётся, и так ущипнёт, и так надавит, а корова не доится.

Твоими мудрыми словами, мой друг, можно украшать стены дворцов, — продолжал расшаркиваться передо мной Тертил.

Каждому из нас всегда нужны ответы. Насколько подорожал бензин, какой цвет получится, если смешать красный и зеленый, в чем смысл жизни? Одни вопросы находят ответы, другие навечно повисают в воздухе.

Отношения с женщиной — это как реактор со сломанной системой охлаждения. Никогда не знаешь, когда рванёт.

И что в итоге? Всё относительно неплохо или мы там, где начинаются ноги?

Как говорится, иная родня только до чёрного дня.

— Живой, — выдохнул Лапоть, разглядывая меня, — с плащом что?
— За тётеньками голыми из кустов подглядывал. А они меня заметили. На силу отбился.
— Смешно, — с суровым видом заключил домовой, — юморист прям.

Многоопытный и мудрый Лукреций пару тысячелетий назад выдал гениальную фразу. В вольном переводе нечто вроде: «Приятно, когда море бушует и ветер гонит волны, наблюдать с берега за чужой войной». И я был категорически с ним согласен. Запастись попкорном, пивом, сидеть на шезлонге и с удовольствием смотреть за чужой войной.

Ну ладно, чего уж там, назвался клизмой, полезай в задницу.

Славийский закон он что — дышло: куда повернул, туда и вышло. Не всегда со справедливостью водится, порой наоборот. Главное — закон Божий, чтобы по совести жить.

— ... а если заскучаешь, чего делать надо?
— Радоваться мелочам, всякой пустяковине. Открывать для себя мир, который ты за несколько жизней открыть не сможешь. Жизнь, она человеку одна даётся. И каков бы богат ты не был, перед смертью все равны, перед ней не откупишься.
— Да, жить надо уметь.
— Надо просто жить, — слишком серьёзным тоном ответил Меркулов.

Можно ли привыкнуть к вранью? Конечно. Обжегшись на лжи, каждое новое слово начинаешь взвешивать. Можно ли привыкнуть к трусости? Да. Не все рождаются героями и храбрецами, многие становятся таковыми после муштры и тренировок, и то не все. Можно ли привыкнуть к предательству как совокупности всех дурных нравственных качеств человека? Нет. Всегда каждое новое отступничество будет восприниматься болезненно и происходить в самый непредсказуемый момент.

Он налил ещё водки.
— Забудь о своей гордыне. Знаешь, чем отличается гордость от гордыни?
Я отрицательно покачал головой.
— Гордость можно засунуть в задницу, а гордыня засовывает туда тебя...

— Связался с отступниками, привлёк Ищущих на свою сторону. И почему я не удивлён?
— Потому что ты скучный и не умеешь удивляться, — бравировал я.