Честная куртизанка (Dangerous Beauty) – цитаты и высказывания

— Ты несколько молода для того, что я хотел тебе дать.
— Я не более молода, чем ты себе выдумал.

Я обрела себя в блеске твоих глаз,
Я жаждала тебя, с тех пор, как познала себя,
Он рождает во мне молчаливый крик,
Доводы разума сердцу вопреки.
Как можно было так быстро влюбиться?
Любовь не может ждать — так он ответил.
Колдовская сила заполонила меня?
Как я могу противиться любви?

Независимо от внешности и роста, от положения и достатка каждый из них мечтает быть соблазнённым. Он мечтает о недоступной Венере, которая мигом превратится в уступчивую девушку, если он этого захочет.

Голос девушки таит соблазн.

Я отдавала свое сердце, не прося награды.

— Куда ты?
— Да так... никуда!
— У этого «никуда» прекрасный тенор.

— Это особый город, ваша милость. Возможно, проклятый.
— А может, мы живем в особом месте милосердия.

— Моя клетка больше, чем твоя, но это все равно клетка. Если думаешь, что я передумаю, теряешь время. Я не хочу.
— Знаешь, что сказала няня дочке сегодня утром? «С голоса девочки рождается соблазнение». Это всем известно. С женского красноречия начинается беспорядочность. Беспорядочность в голове ведет к беспорядочности тела. Пока что она не верит, но это случится. Её жизнь похожа на жизнь матери. Выйдет замуж, нарожает детишек к чести своей семьи. Она проведет свою молодость за прялкой и однажды она родит девочку. А когда будет умирать, спросит себя, почему она должна была соблюдать правила общества и Господа? Что даже ад — это лучше, чем её беспросветное тупое существование.

— Вы хотите моих слез? Я так не думаю.
— Тогда скажите, чего я хочу?
— Попробуем вместе найти ответ?

— Его коллекция картин не меньше, чем его коллекция женщин.
— И какая же?
— Библейских масштабов.

— Вероника Франко, вы обвиняетесь в колдовстве! Вы сознаетесь в содеянном и полагаетесь на милость Господню или выслушаете мой приговор.
— Я сознаюсь, ваша светлость.
— Это Богоугодный поступок. Говорите.
— Я сознаюсь, что любила человека, который не мог жениться на мне, потому, что у меня не было приданого. Я сознаюсь, что у меня была мать, которая научила меня другому образу жизни. Которому я противилась сначала, но потом приняла. Я сознаюсь, что стала куртизанкой. Что наслаждалась своей властью, доставляя удовольствие многим мужчинам, которые не принадлежали мне.
— Ваша милость, она не говорит о покаянии.
— Сознаюсь, что стала свободной шлюхой, а не покорной женой. <...> Сознаюсь, что получала больше экстаза в страсти, чем в молитве. Такая страсть сама по себе молитва. Я сознаюсь... сознаюсь, что молила о том, чтобы снова почувствовать губы своего возлюбленного, объятия его рук, его ласку.
— Вероника, прекрати! Спасай свою жизнь, пожалуйста.
— Я уступила своей любви, я не откажусь от неё. И я сознаюсь, что очень хочу снова загораться и пылать. Наши мечты уносят нас далеко от этого места... и мы больше не принадлежит сами себе. Я знаю, что всегда... всегда он будет принадлежать мне.
— Ваша милость, надо ли слушать её? Она может всех нас околдовать.
— Если бы я не выбрала этот путь, прожила жизнь по-другому, покорной женой своего мужа, моя душа не испытала бы счастья любви и страсти. Сознаюсь, что эти долгие дни и ночи были бы худшим злом, чем вы могли причинить мне.
— Закончили?
— Нет, ваша милость. Вы все, кто сидит здесь, кто истосковался по тому, что я могу дать и не может противостоять силе женщины, тому, что лучше всего удалось создать Господу, то есть нас. Наши желания, потребность любить, которое вы называете грехом, ересью и бесчестьем...
— Довольно! В последний раз, пока не произнесут приговор — вы раскаиваетесь?
— Я раскаиваюсь, что у меня не было иного выбора. Я не раскаиваюсь в своей жизни.

— Я думаю, что тебе это нравится.
— А тебе нравится, как поступили со мной.
— Нет, мне это не нравится.
— Почему ты не остановил меня?
— Ты не моя жена!
— А кто виноват? Ты спишь с Джулией ради долга. Я сплю с королем Франции ради долга. Почему ты не можешь простить меня?
— Наверное, я не привыкну к этому. Но я люблю тебя.

— Должно быть, интересно быть в помещении, где полно мужчин, которых вы видели со снятыми штанами.
— Ситуация изложена вами под особым углом зрения.

— Моя женитьба — это сугубо дело государственное. Мы — граждане этого города уже 700 лет. Наследственность должна опираться на нечто иное, чем любовная связь.
— Я ему о любви, он мне — о деньгах.
— Я говорю о долге.
— А как насчет сердца?
— Дело не в моем сердце, а в политике.
— Как романтично.
— Женитьба — это не романтично.
— Для этого Господь создал поэзию. Чтобы смягчить ложь в устах людей.

— Ты знаешь, что мы не сможем пожениться.
— Я знаю, что ты мне это сказал.

— Они выдали твою сестру за этот кусок разлагающейся плоти!
— Этот кусок разлагающейся плоти — кузен Дожа, доверенное лицо самого Папы. Весь двор Рима обожает его.
— Римский двор не собирается спать с ним.

Нет греха в том, что он нравится мне. Нет, Господь создал грех, чтоб мы могли познать его милость.

Люби любовь, а не мужчин, чтобы не оказаться в их власти.

Не проси того, чего сам дать не можешь.

Желание рождается в мозгу.

— Как вижу, вы хорошо знаете их мужей.
— Не очень хорошо, но их репутация опережает их.

Слабым тебя делают твои страсти.

— Пожалуйста, доверься мне.
— Я не знаю как...

Раз Господь и алчность объеденились сегодня, любовь не сможет их разъединить.

Моя клетка больше, чем твоя, но это все равно клетка.

Грехи существуют, чтобы ими наслаждаться

— За что они платили вам?
— За мечту о любви, которая не может существовать в мире, созданном вами. За надежду, что может быть, на земле существует ещё кусочек рая...

— Встаньте! Все встаньте! Все, кто презрел брачное ложе, растоптал брак и погряз во грехе! Встаньте рядом со мной, как мы вставали плечом к плечу против врага на море!
Вот. Видите, ваша милость, у неё нет сообщников.
— Мы все предаем себя вашему правосудию... Тогда я один встану за Венецию и эту женщину.
— Арестуйте сенатора. Суд над ним будет завтра.
— Министр. Хотите что-то сказать? Повторяю, хотите что-то сказать суду?
— Я встал.

— Мне кажется, что напрасно призывать Святую церковь для суда над обычной проституткой? Это дело нашей республики, верно?
— Я передаю эту женщину Венеции, которая её достойна.