Цитаты на тему «юриспруденция и юристы»

Начать процесс по серьёзному делу равносильно тому, чтобы нырнуть в темный, заросший водорослями пруд, надев спортивный пояс для отягощения. Успеваешь только набрать воздуха, и всё остальное перестает существовать. И тебе всегда кажется, что ты тонешь.

То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, то есть вне всех условий естественной и нравственной жизни человеческой. Это во-первых. Во-вторых, люди эти в этих заведениях подвергались всякого рода ненужным унижениям — цепям, бритым головам, позорной одежде, то есть лишались главного двигателя доброй жизни слабых людей — заботы о мнении людском, стыда, сознания человеческого достоинства. В-третьих, подвергаясь постоянной опасности жизни, — не говоря уже об исключительных случаях солнечных ударов, утопленья, пожаров, — от постоянных в местах заключения заразных болезней, изнурения, побоев, люди эти постоянно находились в том положении, при котором самый добрый, нравственный человек из чувства самосохранения совершает и извиняет других в совершении самых ужасных по жестокости поступков. В-четвертых, люди эти насильственно соединялись с исключительно развращенными жизнью (и в особенности этими же учреждениями) развратниками, убийцами и злодеями, которые действовали, как закваска на тесто, на всех еще не вполне развращенных употребленными средствами людей. И, в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства не только не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.

— В этом-то и ошибка, что мы привыкли думать, что прокуратура, судейские вообще — это какие-то новые либеральные люди. Они и были когда-то такими, но теперь это совершенно другое. Это чиновники, озабоченные только двадцатым числом. Он получает жалованье, ему нужно побольше, и этим и ограничиваются все его принципы. Он кого хотите будет обвинять, судить, приговаривать.
— Да неужели существуют законы, по которым можно сослать человека за то, что он вместе с другими читает Евангелие?
— Не только сослать в места не столь отдаленные, но в каторгу, если только будет доказано, что, читая Евангелие, они позволили себе толковать его другим не так, как велено, и потому осуждали церковное толкование. Хула на православную веру при народе и по статье сто девяносто шестой — ссылка на поселение.
— Да не может быть.
— Я вам говорю. Я всегда говорю господам судейским, — продолжал адвокат, — что не могу без благодарности видеть их, потому что если я не в тюрьме, и вы тоже, и мы все, то только благодаря их доброте. А подвести каждого из нас к лишению особенных прав и местам не столь отдаленным — самое легкое дело.

Мальчик этот обвинялся в том, что вместе с товарищем сломал замок в сарае и похитил оттуда старые половики на сумму три рубля шестьдесят семь копеек.
Ведь очевидно, что мальчик этот не какой-то особенный злодей, а самый обыкновенный — это видят все — человек и что стал он тем, что есть, только потому, что находился в таких условиях, которые порождают таких людей. И потому, кажется, ясно, что, для того чтобы не было таких мальчиков, нужно постараться уничтожить те условия, при которых образуются такие несчастные существа.
Что же мы делаем? Мы хватаем такого одного случайно попавшегося нам мальчика, зная очень хорошо, что тысячи таких остаются непойманными, и сажаем его в тюрьму, в условия совершенной праздности или самого нездорового и бессмысленного труда, в сообщество таких же, как и он, ослабевших и запутавшихся в жизни людей, а потом ссылаем его на казенный счет в сообщество самых развращенных людей из Московской губернии в Иркутскую.
Для того же, чтобы уничтожить те условия, в которых зарождаются такие люди, не только ничего не делаем, но только поощряем те заведения, в которых они производятся. Заведения эти известны: это фабрики, заводы, мастерские, трактиры, кабаки, дома терпимости. И мы не только не уничтожаем таких заведений, но, считая их необходимыми, поощряем, регулируем их.

Если вы с пятого раза не понимаете, что читаете, значит это написал юрист.

Я юрист, а ты скотина — мы будем часто пересекаться.

Главное достояние юриста — способность всегда быть уверенным в себе.

Никогда, никогда, никогда на перекрестном допросе не задавай свидетелю вопрос, если не знаешь заранее, какой будет ответ. — это правило я усвоила с колыбели. А то ответ может оказаться совсем не такой, как надо, и погубит всё дело.

Хороший юрист знает закон. Великий юрист знает судью.

Нет более верного признака дурного устройства городов, чем обилие в них юристов и врачей.

В университете вам не скажут, что важнейшей частью юриспруденции является умение терпеть дураков.

Юриспруденция — продажная девка политики.

Быть юристом — всё равно что быть доктором. Нужно давить, пока не заболит, и тогда ты поймёшь, на что смотреть.

Всем нужен Аттикус Финч, пока в их ванне не сдохнет проститутка.

Мы всегда ходим по краю. Главное — остаться на правильной стороне закона. Если хочешь быть хорошим юристом, нужно ходить по краю.

Профессия юриста в наши дни стала чем-то вроде большой дороги. Какие только проходимцы и авантюристы не лезут сюда.

— Грибник, что ли?
— Психолог.
— Пол страны психологов, пол страны юристов, а из задницы все никак выбраться не можем.

Адвокат — призрачная иллюзия свободы!

— Вы чудовище!
— А вы юрист. Никто не идеален.

Что такое преуспевающие юристы? Это ловкие изобретатели профессиональных трюков, каждый с доходом в сотни тысяч долларов. А вот назвать хотя бы одного, который отказался бы участвовать в нечистой игре нельзя, ибо о таких никто никогда не слыхивал. Но и так совершенно ясно, что последует, если подобный человек объявится.

— Думаю, я смогу помочь.
— Он поможет? Я записываю.
— С юридической стороны...
— ... юридической стороны...
— Ваши действия...
— ... законные действия...
— Хрен псу под хвост!
— Услышал: крен прохвост — это юрист?
— Наверное.
— А контакты? Есть контакты?

Спорить с юристом, все равно, что обливать грязью свинью: через некоторое время вы понимаете, что свинья действительно получает удовольствие.

Он юрист. Это звучит зловеще.

— Знаешь, ты бы выучился на юриста, Арнольд.
— Я предпочитаю зарабатывать честно.

Мой собственный долг был для меня ясен. В том-то и состоит красота юриспруденции, что она может оспаривать любое заявление любого человека, при каких бы обстоятельствах и в какой бы форме оно ни было сделано.

Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы. Он будет защищать тех, кого обвиняют в финансовых преступлениях, мир бытовых преступников ему неинтересен. Совсем иное — поступки талантливых людей, умных и отважных, которые раздвигают границы мира. В том числе и за пределы, дозволенные заскорузлыми нормами права. Защитить их право на незаурядность — в этом была романтика.

— Каким Вы станете юристом?
— Типичным, сэр..

— У меня от него мурашки по коже...
— Он что — юрист?!

Тот, кому дорога истина, не станет полагаться на вынужденные показания как на заслуживающие доверия.

Хотя привычка делать выводы у людей в крови, эти выводы чаще всего бывают ошибочными. А у юристов процент таких ошибок особенно велик: ведь они, как правило, стараются выяснить не то, что их собеседник хочет сообщить, а то, что он хочет скрыть.

Это поле битвы. С одной стороны — Федеральная прокуратура США, с другой — Федеральная публичная защита. Вы в числе лучших первоклассных юристов нашей страны. Вы влюблены в своё дело и преданы ему. Вы талантливы и поразительно трудолюбивы. Вы ведёте наиболее сложные и неординарные процессы в самом престижном, самом известном суде первой инстанции в нашей стране. Вы поборники справедливости и достойные оппоненты. Вы защитники. Вы правосудие.

Как бы мне хотелось отвечать: «Я доктор» – всем, кто спрашивал, чем я занимаюсь, ведь доктора нынче в почёте – вот кто творит настоящие чудеса. Но тут и к гадалке не ходи: случись нашему автобусу перевернуться на крутом вираже, все сразу же кинутся ко мне, и поди докажи – среди воплей да стонов, – что хоть ты и доктор, но юрист; а после, взбреди им в голову судиться из-за увечий с правительством и нанять меня в консультанты, придётся сознаться, что на самом деле я бакалавр, притом философии; затем, в ответ на крики, и за что им это наказание, придётся покаяться, что я с трудом одолел Кьеркегора, и всё такое прочее. Словом, как оно ни прискорбно, как ни унизительно, решил я всё-таки не грешить против истины.

Что за идиотская фраза — «Незнание законов не освобождает от ответственности»? Вы серьезно? Законов так много и они так сложны, что, для того чтобы в них разбираться, создали отдельную профессию, на которую еще и учиться надо около пяти лет.

Знаете, у юристов есть старая пословица, что сознание собственной невиновности придаёт человеку спокойствие.

Для всех — я умалишенный. Это лучший способ защитить себя от судебных преследований.

Зачем нам врут:
«Народный суд»! -
Народу я не видел, -
Судье простор,
И прокурор
Тотчас меня обидел.

Юриспруденция, защищающая вроде бы права человека, все усложняется, все труднее мерзавцев арестовать, еще труднее осудить, а уж казнить так и вовсе нельзя.

И как раньше было сказано в высказывании, что науки не притупляют, не мешают оружию, здесь и далее следует сказать, что науки в целом и оружие делают адвоката квалифицированным, потому что великий и возвышенный из них не является невежественным и грубым.

Обязанность юриста – просвещать собственный народ.

Сейчас, в эпоху юриспруденции, не стоит так уж прямо ломиться в стену. По возможности надо ссылаться на право.