Цитаты на тему «музыка»

Жизнь — словно музыка, которую я не могу услышать...

Aльбом шедеврален, теперь пора группе распадаться.

Цель музыки — молчание.

Звучала музыка, звучала -
И я стояла как во сне,
Среди серебряного зала,
Незримо связанная с ней. Она лучилась предо мной
И каждый миг цвета меняла:
То наливалась синевой,
То становилась нежно алой. Сливались звуки в белый вальс,
Кружились в воздухе, кружились,
Неуловимо вновь крошились,
На разные лады искрясь.

В одном замке старого города, в его подвале, запертым на ключ, в комнате с решетками на дверях, сидит кому-то неугодный скрипач, а к нему приставлены два охранника, попеременно дежуривших у его двери. Но они не могут долго находиться в этом подвале, потому что скрипач так играет на скрипке, что у них выступают слезы на глазах. Скрипку ему оставили, и это является единственным утешением скрипача в этой жизни.
Подобно этому скрипач, я запер свою душу на ключ в такой же комнате, а ключ выбросил в озеро вечности, чтобы никто не смел, подходить к моей душе. И неизвестно, подберет ли кто-нибудь, кроме Бога, ключ к той заветной двери, за которой томится моя душа.

Любовь — изысканный дуэт,
Все в унисон — душа и мысли,
И чувства не заменит призрак
От перемены мест и лет, Чтоб ни один фальшивый звук
В ноктюрн возвышенный не вкрался,
Чтоб дождь над миром не собрался
И не развел любимых рук. Дуэт, но только не дуэль,
И не двузначность, не двуличность,
И чтоб ни капли безразличья —
Любовный мед, любовный хмель. Дуэт, когда в терзанье чувств
Обоим нестерпимо больно.
Дуэт, когда кричишь невольно:
«Люблю, дождусь, к тебе лечу». Дуэт, не напоказ толпе,
А тайно, бережно, беззвучно:
«Моя любовь, мы — неразлучны!
Мой каждый жест и шаг к тебе!» Взгляд, полный нежности — за взгляд,
Друг к другу рвутся половинки,
И две дождинки, две росинки
Единой музыкой звенят!

Конечно, талантливых музыкантов мало, но их, честно говоря, много и не было никогда. Так что я терпимо отношусь к молодёжным группам, и некоторые из них мне даже нравятся. Меня радует, что эта музыка продолжает развиваться, видимо, ничто в мире не сможет остановить рок-н-ролл.

Это плохая, плохая музыка, а в мире нет ничего хуже плохой музыки.
<...>
А «Sex Pistols» умели играть? Уметь играть не обязательно. Вы кто, Steely Dan? Вы должны научится не играть, вот в чём фокус. Это рок-н-ролл и для этого нужно репетировать... И кстати, не нужно петь каверы.
— Серьёзно?
— Да. В каждой школе есть кавер группа, в каждом пабе есть кавер-группа, на каждой свадьбе есть кавер-группа и в каждой кавер-группе есть немолодой музыкант, который так и не узнает, сумел бы он потрясти музыкальную индустрию или нет, потому что у него не хватило смелости написать свою песню.

В какой-то мере музыка схожа с литературой: слушая музыку, мы так же, как и при чтении, движемся от начала «повествования» к его концу. Однако есть и существенное отличие: музыкальное произведение в первую очередь обращено к чувствам слушателя, и даже если при этом у него возникнут какие-то интеллектуальные соображения, они не будут иметь прямого отношения к звучащей в данный момент музыке. Иными словами: возникающие у разных слушателей эмоции могут быть общими или схожими, мысли же общими или схожими не будут. Музыка если и имеет отношение к области смысла, то значительно более отдаленное, нежели литература: смыслы музыки – ее ритмы, повторы, модуляции, диссонансы – чаще всего ни к чему не отсылают, кроме самих себя.

Я скучаю по музыке счастья, а не тоски.
По весне, по надежде, задором в душе звенящей.
По распахнутым душам, как будто огоньки
освещающим зрителям двери в настоящее. Мне не нравится, солнце, видеть тебя таким:
угасающим, сдавленным, опустившим крылья.
Это выбор – твой. Но ведь жизнь-то, мой друг, пойми,
пока ты плутаешь, галопом несётся мимо.

Если это не чепуха, этого нельзя положить на музыку.

Музыка, которая берёт за душу, всегда сопровождается словами, касающимися твоей памяти.

Пианино расчехляю,
Ноты в памяти листаю,
Пальцы, кисти разминаю,
Тишину спешу объять!

И даже тогда, когда я почуствую, что конец близок. Я выйду на сцену с гитарой без струн, играя на ней тишину. Что-бы каждый пришедший с телом моим проститься. Был уверен, что я играю для них, даже лёжа в гробу.

Люди, разделяющие мои музыкальные вкусы, автоматически становятся для меня самыми лучшими людьми.

Нужны новые уши для новой музыки.

Мне кажется, музыка была лучше, когда разрешали петь некрасивым людям.

От одной музыки сильнее бьется сердце, от другой ком в горле притесняет душу. А от третей хочется жить.

Благодаря великим певцам, музыка обрела человеческий голос.

Как драгоценный камень, как наполненный до краев рог со старым вином держу в руках, когда прикасаюсь к народной песне. Дух захватывает от счастья, от силы, заключенной в ней, и восторг сменяется опасением: не сломать, не расплескать, донести ее людям всю до капли, повернуть так, чтобы солнце отразилось в каждой ее грани.

Ничто не делает меня больше счастливым. Я чувствую себя плохо на этот счет, потому что понимаю, что я очень везучий человек. И я говорю не только об успехе группы. Я думаю, что всякому, кто может ходить, говорить и видеть, не на что жаловаться. Это иронично и грустно. В жизни происходит много перемен. Много смертей и потрясений. Но вместо того, чтобы выйти на улицу и разбить кому-нибудь лицо от злости на мир, я решил написать парочку паршивых песен.

Его музыка охватила меня... А моя музыка достигла его.

Музыку ведь редко воспринимают серьёзно. Моё глубокое убеждение, что средний человек боится музыки. Музыка — разрушитель его обыденного мироощущения. Она бесплотна, но способна воздействовать. Она не обязательна, поскольку создается искусственно, но в то же время всегда присутствует везде — в шумах, в ритмике. Это тайна, которая разрушает линейный мир причинно-следственных связей. Попробуйте поставить обычному человеку серьёзную музыку и заставьте его её слышать (а не слушать), то есть чтобы она звучала не просто как фон. Вы увидите, как ему будет неуютно. Именно поэтому он нуждается в таком количестве как бы «стёртой» музыки, которая создавала бы впечатление, что музыка есть, но в то же время убивала бы её сущность. Огромным количеством такой музыки, звучащей вокруг, современный человек загораживается от тайны музыки настоящей. То есть музыка звучит, чтобы её не слышать.

Музыка придает чувствам огонь, жар в груди. Когда ты не можешь полностью выразить свои чувства словами.

Это очень важно, так и должно быть, музыка именно для этого. Не для того, чтобы фейерверки взрывались, все танцевали и прыгали – это второстепенно. А когда время останавливается – это момент истины, и для этого нам даны голоса, для этого мы учимся играть на инструментах, для того, чтобы передать что-то вечное, чтобы дать людям какую-то силу, понимание, смысл, чтобы это поднимало людей. Потому что многие артисты занимаются тем, что кидают в толпу куски гнилого мяса и зарабатывают на этом деньги.

– Видите ли, по-моему, вовсе не стоит говорить о музыке. Я никогда не говорю о музыке. Да и что мог бы я вам ответить на ваши очень умные и верные слова? Ведь вы же были совершенно правы во всем, что вы говорили. Но, видите ли, я музыкант, а не ученый, и я не думаю, что в музыке правота чего-то стоит. Ведь в музыке важно не то, что ты прав, что у тебя есть вкус, и образование, и все такое прочее.
– Ну да. Но что же важно?
– Важно играть, господин Галлер, играть как можно лучше, как можно больше и как можно сильнее! Вот в чем штука, мосье. Если я держу в голове все произведения Баха и Гайдна и могу сказать о них самые умные вещи, то от этого нет еще никому никакой пользы. А если я возьму свою трубу и сыграю модное шимми, то это шимми, хорошее ли, плохое ли, все равно доставит людям радость, ударит им в ноги и в кровь. Только это и важно. Взгляните как-нибудь на балу на лица в тот момент, когда после долгого перерыва опять раздается музыка, – как тут сверкают глаза, вздрагивают ноги, начинают смеяться лица! Вот для чего и играешь.

Музыка способна оказывать известное воздействие на этическую сторону души.

Иногда я люблю закрыться от всех вообще, или сидеть просто слушать музыку, и пить холодный остывший чай с горчинкой. Со временем понимаешь что не важно сколько у тебя друзей если один вспомнит и напишет как дела, то понимаешь что кто то помнит еще. А не пишет только тогда когда совсем скучно. А в голове темнота и пустота. Только слез не осталось они вымерли. Это мое одиночество бьет по мне. Записки. Июль.... Ольга Сергеевна!!!!

— Ты любишь метал?
— Это ведь просто вопли под музыку?..
— Нет. Ну, кроме грайндкора. И дэт-метала немножко. И еще дэткора, скримо, порно-грайнда, блэк-метала, аматкора, трэша, мордоркора. Но в целом — нет.

Музыка всегда во мне. Жжёт меня изнутри. Не знаю откуда она берётся. Знаю только, что, если не дать ей выхода, она меня меня поглотит.

Достаточно долгое время я любил засыпать под музыку. Причём, неважно под какую — за меня выбирало радио. Зато сейчас я всегда выбираю одно и то же — тишину. Причём, хотелось бы конечно, чтобы тишина была идеальной, но дорога под окнами меня иногда подставляет.
Просыпаюсь я под радио: оно включается, я в полусне валяюсь, радуюсь хорошим песням и продолжаю спать. Именно в этом утреннем состоянии мне нравятся практически все песни. И поэтому на контроле стоит будильник на телефоне, вот он-то меня и будит окончательно.

Вы слышали, как может петь глухой?
Поверьте, удивительно прекрасно!
Движенья тела, рук и глаз с лихвой
рождает образ песни очень ясно. Протяжных и открытых звуков лад
зовёт к себе гармония движений.
И знаком строится нежнейший ряд
мелодии неслышного скольженья. Я слышу песню кормчего ладьи.
Он обнимает музыку руками.
И, сердце вынув из своей груди,
возводит мост миров и чувств меж нами. Да! Невозможно отвести глаза!
Не допущу я пропусков «словесных».
Глухой ТАК песню спел, что показал
неслышных звуков мир, мне неизвестных.

У меня есть довольно интересная теория о том, что все песни изначально существуют, нужно только постараться обнаружить их.

Повод чтобы послушать хорошую музыку есть всегда.

Музыку невозможно остановить, если ею жить.

Моя музыка всегда со мной. Она уравновешивает мой пыл в холод и зной.

Под музыку жить, значит музыкой быть.

Так как в музыке отсутствует непосредственно познаваемое, одни ищут в ней формально прекрасное, другие — поэтические прообразы. Даже Шопенгауэр, давший исчерпывающее определение сущности музыки и высказавший удивительную мысль: “Композитор обнажает сокровеннейшую суть мира и высказывает глубочайшую истину, пользуясь языком, неподвластным разуму, он начинает блуждать, пытаясь перевести на язык наших понятий особенности языка, неподвластного разуму, подобно тому, как магнетическая сомнамбула рассуждает о вещах, о которых, бодрствуя, она не имеет ни малейшего понятия”. Хотя композитору должно было бы быть ясно, что перевод на язык наших понятий, на язык человека, — это абстракция, редукция до познаваемого, утрата самого главного — языка мира, который должен оставаться непонятым, должен лишь ощущаться. Ho Шопенгауэр правомерен в своих поисках, его цель как философа представить сущность мира, его необозримое богатство посредством понятий, за которыми слишком легко просматривается их нищета. Так же прав и Вагнер, который, желая дать среднему человеку представление о том, что он как музыкант видит непосредственно, подставлял программы под симфонии Бетховена.

Музыка находится в сердце, но чтобы её проявить, надо искусство музыки в себе открыть и развить.

Я научился ценить музыку, я увидел в ней некую панацею, универсального целителя. Я понял, что музыка — это возможность проникнуть туда, где меня примут и полюбят; туда, где нет ни правил, ни догм.