Сергей Мусаниф – цитаты и высказывания

Только тот, кто ни во что не верит, не питает ложных надежд.

Люди становятся твоими врагами, если ты дашь им хоть малейший шанс.

Поражение, если его удается пережить, заставляет тебя изыскивать внутренние резервы, собрать волю в кулак, задуматься над допущенными ошибками, поражение делает тебя лучше, сильнее. Победа – наоборот. И чем значительнее победа, чем труднее она дается, тем сильнее она меняет человека.

— Прошлое — это легенды, — сказал Хан орков. Будущее — это легенды.
— Тогда что же такое настоящее?
— Настоящее — это переход от одной легенды к другой, — сказал Ланс.

– Простых людей нет, – сказал граф. – Каждый человек, когда-либо топтавший эту землю, считает себя центром вселенной.
– Он и является центром своей маленькой вселенной, – сказал я. – И в этой вселенной он сам себе хозяин.

Добро и зло на войне – понятия относительные, в основном они зависят от того, кто берет верх.

— Судя по твоей кислой роже, Сарумян, я могу сделать вывод, что назгулы хоббитов на этот раз не забороли.
— Рано радуешься. Это еще не конец истории.
— Не уверен, что лично ты до этого конца доживешь. Дон Элронд предателей не прощает.
— Плевал я на всех! Даже зондеркоманда Саурона не может выкурить меня из моей башни! А скоро я обзаведусь армией, достойной самого Мордовии, и мне вообще никто не будет страшен!
— Не знаю, как насчет армии, но экологию ты уже сильно попортил. Уже на Мордовию похоже — с первого взгляда и не отличить. Гринписа на тебя нет, гад. Ну ничего, будет и на нашей улице праздник. Ты еще узнаешь меня с плохой стороны.
— Твои оскорбления с каждым разом становятся все банальнее. Ты стареешь, Серый. И перестань меня запугивать. Кто выступит против меня? Гондурас еле-еле сдерживает натиск Мордовии, и у Димедрола полно своих проблем. Рохляндия тоже скоро огребет по полной программе. Дон Элронд собирается отойти от дел и эмигрировать с нашего континента. Кто еще остался? Шир? Не смеши меня. Кто слышал о воинственности хоббитов? Кто видел их армии?
— Глядя на мерзости, которые ты творишь, даже деревья могут отрастить себе ноги с единственной целью — дать тебе пинка под зад. Попомни мои слова, Сарумян — ты еще будешь землю жрать, умоешься кровавыми слезами и подохнешь без прощения!
— Ну ты и быдло! Мало того, что не моешься месяцами, так еще и в приличном обществе себя вести не умеешь.
— Я все сказал. I will be back!

– Пошёл ты, – сказал он, но пошёл сам.

Нельзя всегда жить по правилам, потому что иногда правила предписывают тебе только одно — умереть.

— Все знают, что добро должно быть с кулаками, — согласился я. — Только нигде не указано, какого именно размера кулаки должны быть у добра.

– Мы такие, какие мы есть, – сказал граф, наливая себе вина. – И это никому не под силу изменить. Я не верю в свободу выбора.
– А я верю, – сказал я. – Если не верить в свободу выбора, во что же тогда вообще верить?
– В судьбу.
– Вы фаталист, – сказал я.
– Я реалист, – сказал он. – Хотя вполне допускаю мысль, что это одно и то же. Я слишком долго живу на этом свете и хорошо понял, что так называемая «свобода выбора» всего лишь иллюзия. Мы становимся такими, какими нам суждено было стать от самого рождения.

Любая власть существует ровно до тех пор, пока у нее есть поддержка большинства населения, пусть даже иногда эта поддержка исключительно молчалива. Власть кардиналов держится на одном страхе, а страх — очень ненадежный фундамент.

Все мы – лишь сумма наших долгов и обязанностей, наложенных на нас еще до нашего рождения.

– А я не люблю народ, – с вызовом заявил отставной профессор. – Я слишком стар, и моя любовь не безгранична. Я люблю некоторых отдельных людей, могу полюбить практически любого конкретного человека, но я не могу любить народ в целом. Народ – это толпа, серая аморфная масса, и никто не может ее искренне любить. Такую любовь приписывают себе лишь политики и только во время своих предвыборных кампаний, сумасшедшие, после чего столь любимый ими народ упрекает их в дурдом, и гении, совершающие открытия, кучу народа перебившие.

– Я не знаю, как объяснить это столь ограниченным умам, но все же попробую, – сказал Юлий. – Представь себе Империю как одного единственного человека, живущего на необитаемом острове.
<...>
У него есть ружье, которое символизирует количество боевых судов, необходимых для поддержания внутри Империи закона и порядка. С этим оружием он добывает себе еду и охотится на хищников, вроде наших дорогих сепаратистов. Еще у этого человека есть пушка, и эта пушка символизирует количество судов, которые есть на самом деле, то есть наш космический флот. Море вокруг человека пустынно, и возможность, что к нему кто нибудь приплывет, чрезвычайно мала.
– Я так и не понял, почему этому парню на острове не нужна пушка, – сказал Карсон.
– Это потому что я еще не закончил, – сказал Юлий. – Вероятность, что к этому человеку приплывут враждебно настроенные чужаки, один к миллиону. И один к тысяче миллиардов за то, что это будет другой одинокий чувак на плоту и с точно такой же пушкой. Глупо предполагать, что во всей бесконечной Вселенной на одном сравнительно небольшом клочке космического пространства найдутся две цивилизации, стоящие на одной и той же ступени технологического развития, которая и делает возможной войну между ними. Если к этому человеку приплывут дикари на своих лодках, он отобьется от них и с одним ружьем, а если к нему пожалует авианосец с полным боевым снаряжением, то ему никакая пушка не поможет.

Течение жизни каждого человека обусловливается многими факторами, взаимодействующими друг с другом, но свободы выбора в их числе нет. Есть лишь иллюзия выбора, тешащая людское самомнение, хотя на самом деле решение, принимаемое индивидуумом в тот или иной момент, предопределено заранее.

Сложно, понимаете ли, ожидать практического совета от человека, чья организация вот уже две тысячи лет занимается одной только теорией

Как просто живется на этом свете фаталистам. Не надо принимать никаких решений. И груз ответственности никогда не свалится на твои плечи.

Добро не может существовать без Зла, Свет не может существовать без Тьмы, сам Порядок невозможен, если рядом нет Хаоса. Это всего лишь части одного уравнения, и, если ты уберешь одну переменную, нарушится вся формула.