Роман Злотников – цитаты и высказывания

Как амеба реагирует на тепло, холод, свет, наличие в среде обитания посторонних примесей в виде пищи или токсинов, так и крупные массы людей в первую очередь реагируют на уровень жизни, состояние преступности, уровень бытового насилия и еще несколько основных параметров, так сказать, внешней среды. И, так же, как амебы, люди в определенных условиях начинают перемещаться в среду с более комфортными условиями, суть эмигрировать, утолщают внешнюю оболочку, то есть начинают ставить замки, железные двери, заводить собак, покупать ружья, для увеличения количества поступающей пищи выбрасывают дополнительные ложноножки в виде садово-огородных участков, окукливаются, то есть резко сокращают размножение, либо, наоборот, начинают активно делиться. Причем последнее, вразрез с распространенным мнением, отнюдь не зависит от уровня жизни.
Скажем, сейчас в России наиболее популярны малодетные семьи, и определяющим аргументом такого положения дел на бытовом уровне как раз считается низкий уровень жизни. То есть «нечего нищету плодить». Но у тех же чеченцев, чей уровень жизни несравнимо ниже, чем в целом по России, мы наблюдаем настоящий демографический взрыв. Средства массовой информации могут, так сказать, слегка повысить или понизить градус воздействия того или иного параметра, но, как это ни странно, существенно изменить общую картину им не под силу. То есть какие-то раздражители в рейтинге обойдут другие, но, так сказать, общий уровень раздражения останется практически неизменным. И это опять свойство скорее амебы, чем разумного существа. Но есть одно очень существенное отличие. И оно заключается в том, что люди обучаемы. Пусть в большинстве случаев ненадолго, на одно, максимум два поколения, но и это существенно.

... жизнь — это такая штука, которая позволяет сыграть свою партию только теми инструментами, которые есть у тебя под рукой.

... есть такая категория людей, основной смысл жизни которых — это давить других, тех, кто слабее. Это патология, но не пытайся её понять или исправить. Вся жизнь этих людей заключается в том, чтобы бить или быть битыми. Всё остальное — частности.

... Любой нормальный командир может приказать только то, что способен выполнить его подчинённый (...) Сможешь заставить подчинённого выполнить твой приказ — отдавай его, а нет — молчи и делай вид, что всё идёт по твоим планам...

Если ты в какой-то момент самонадеянно решишь, что понял уже всё и больше понимать тебе нечего, то именно в этот момент ты и останавливаешь своё развитие понимания того, над чем размышлял, и обрубаешь для себя возможность понять больше, чем ты уже понял...

Ну что за чудо природы эти влюблённые! Всего лишь пара слов, проблеск надежды, не на ответную любовь, а всего лишь на возможную новую встречу, и мир из юдоли горя и скорби вновь превращается в место, где вполне возможны радость и счастье.

Если какой-то город, герцогство или государство дурно управляется, то первым признаком этого является то, что и в жилищах людей, и на улицах становится грязно.

Есть три узды, овладев которыми можно повести человечество к свету либо к тьме. Первая из них — сила, вторая — деньги, третья — слово Господне.

Человеку надо предоставлять возможность сделать выбор, но после того, как он сделан, надо следовать выбранному пути, иначе он постепенно потеряет право называться человеком.

Потому что он… учился! Потому что здесь он двигался вверх, причем семимильными шагами, развивался, готовил базу для своего будущего рывка. А на это было не жалко ни времени, ни сил, да и будущие финансовые проблемы, которые потом, чуть погодя, придется решать, надрывая жилы, на фоне этого меркли и отходили на второй план.
Суметь понять раньше, в сопливом студенческом возрасте… что говорили ему умные люди. Например, дядька. Умнейший человек, которому в жизни немало досталось, но которого ничто не смогло сломить. Более того, он, потеряв в Афгане руку и став инвалидом, сумел не только не запить и не опуститься окончательно, ругая бездушных чиновников, воров, бандитов, идиота Горбачева и пьяницу Ельцина и виня их, а также еще кучу народа, которым от его обвинений не было ни тепло, ни холодно, во всем, что случилось с ним и страной, а наоборот, сумел удержаться, собраться и вырваться вверх. Так что к моменту их с Андреем разговора дядька являлся главной опорой всей их дружной семьи. Разговор тот, кстати, состоялся, когда Андрей еще учился в десятом классе. Дядька тогда посадил его перед собой и сказал: «Андрюха, ты умный, одаренный и деятельный парень. И сейчас начинаются десять лет, которые определят, как ты будешь жить: считая каждую копейку и вздрагивая от любого шевеления „наверху“, потому что любое шевеление там будет больно бить тебя по карману и шее, а затем бессильно ругая кого ни попадя — олигархов, евреев, власть, народ-алкоголик и так далее, или по своему желанию, самому выбирая, чем заняться и кому помочь, потому что, во-первых, помогать людям надо и, во-вторых, у тебя будут для этого возможности. Вот эти следующие десять лет, которые ты можешь начать отсчитывать сегодня, все и решат. Но… в эти же десять лет вокруг тебя окажутся и самые сладкие соблазны — пьянки, клубы, дискотеки, вечеринки, беззаботные друзья, податливые девочки… Нет, совсем от всего этого отказываться глупо, да и невозможно, в твоем возрасте многие думают не той головой, которая сверху, да и гормоны бушуют — дай бог. Так что просто помни — если ты выжмешь из этих десяти лет максимум возможного, то через какое-то время, конечно более этих десяти лет, но не слишком-то… Абрамович будет ждать у тебя в приемной, Джоли будет согревать постель и Примакова ты наймешь личным консультантом. А каждый потерянный для развития день будет отодвигать тебя к другому полюсу, на котором находится должность менеджера по продажам в обувном магазине Ухрюпинска…» Жаль только, что понимать… не просто слова, а самую суть того, что дядька имел в виду, Андрей начал только курсу к третьему, когда осознал, что после окончания универа он упадет в пустоту. Нет умений нужных, есть только минимально необходимые навыки. Как в анекдоте: «— Скажите, господин ректор, а что вы говорите, когда встречаете своих выпускников?— Омлет, чизкейк и капучино, пожалуйста…»

... В конечном счёте человек всегда сам виноват в своих успехах и неудачах. Вот только довести цепочку логических рассуждений до той точки, в которой явственно и точно прорисуется твоя собственная вина, ошибка или небрежность, способны очень немногие.

... Благородный человек умеет подчинять свои желания своим обязанностям...

Запомни, герцог, в политике важно не только ЧТО говорить, но и КТО это говорит, КОГДА и КОМУ. И если ты не будешь этого учитывать, то можешь сколько угодно утверждать верные и необходимые вещи, но толку от этого не будет никакого. Позиция «я же вас предупреждал» — это лишь подтверждение твоего проигрыша.

Потому как ежели дети до сих пор родителя уважают, да к слову его прислушиваются, при этом вполне успешно живя и собственным умом, так разве ж это не счастье? И не в этом ли мой самый важный и большой жизненный успех?

Сказки очень многое могут поведать о жизни и ценностях людей. И сколько бы европейцы ни кичились своим гуманизмом и исконной культурой, их сказки, наполненные не только людоедами, вампирами, оборотнями, но и родителями, заводящими детей в лес и оставляющими их на съедение диким зверям, рудокопами, в обмен на богатство продающими сердце и затворяющими вместо него в груди камень, срывают занавеси с мрачноватого европейского подсознания. И сразу становится понятно, почему в кукольно красивой и благополучной Голландии появляется целая организация педофилов, годами похищающая и насилующая детей, да еще и с европейской пунктуальностью ведущая видеоархив этих преступлений, а в богатой и добропорядочной Австрии отец так же годами держит взаперти и насилует собственную дочь…

— Ты нужен нам — мне, детям, — сердито выговаривала она мне шепотом. — Кто будет поднимать их до того, как они станут способны бросить вызов своей судьбе?
Я усмехнулся и, наклонившись к ее изящному ушку, прошептал: — Ты.
Она качнула головой.
— Я не смогу. Я их слишком люблю…
И на это мне возразить было нечего. Потому что нам всегда приходится делать выбор, что для нас важнее — наша собственная любовь и спокойствие или их жизненный успех. И очень часто мы делаем его неправильно, принимая сторону любви и спокойствия и потому максимально ограждая ребенка от испытаний, от его собственных проб и ошибок, от опасностей улицы и общения с кем-то, кто может сделать ему плохо и больно… Многие скажут — и ладно! Мы примем на себя всю ту боль и горе, которые выпадут моему ребенку. Так что идите вы все со своими советами! И возможно, с этим можно было бы согласиться, хотя, когда вы ограждаете ребенка от испытаний, вы отнимаете у него его собственную жизнь, но… ведь и это тоже не навсегда, а всего лишь… Нет, не до того момента, когда он вырастет и станет сильным… а лишь до того, когда он все равно, но уже окончательно оторвется от вас. И, значит, вы уже никак и ничем не сможете ему помочь, как, возможно, помогли бы, отпусти вы его немного — на год-два-три раньше. И — да, я не только знал это, но и был способен… например, отправить Ивана в далекий и тяжелый путь на Дальний Восток испытывать и закалять себя и свой характер. А она… пока я был жив и рядом, ей было достаточно просто их любить…

О боги, ну почему, когда вы одаряете людей любовью, взамен забираете разум?

Я познакомился с одним русским — мичманом спецназа. Мы вместе участвовали в одной операции. Несколько раз он спас меня, и мне не стыдно в этом признаться. Потом, когда все закончилось, я спросил его: почему русским всегда удается вылезать из любого дерьма, в которое не раз попадало их государство? И он мне ответил: просто мы никогда не сдаемся…
— Но и американцы не сдаются, и… — начала Абигайль.
— Правильно! Так я ему и сказал, а он говорит:
«Нет, ты не понял. Американцы, как и многие другие, не сдаются потому, что у них практически всегда есть надежда. А если нет надежды, то есть надежда на надежду. А у нас — за тысячи лет — часто бывало, что нет вообще никакой надежды: все, кранты. Киев, Владимир — в руинах. Баскаки повсюду. Или Наполеон — в Москве. Гитлер, под которым уже вся Европа, на Волге… А мы все равно не сдаемся». Я тогда надолго задумался и спросил: «А в чем суть-то?..» — «Вот в этом и есть, — ответил он, — не сдаваться. Никогда. Можно проиграть, можно погибнуть, в жизни всякое бывает, а сдаваться нельзя никогда».

Деньги надо тратить, пока они чего-то стоят

... если ты видишь, что то, чем ты занимаешься, воспринимается окружающими с таким интересом, оно начинает гораздо больше нравиться и тебе самому.

... Лучше ошибиться, совершая добро, чем остаться при своих или даже получить прибыль, умножая зло, которого и так много в этом мире...

Этот мир устроен таким образом, что при получении чего-то непременно нужно давать что-то взамен. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО давать, а не, скажем, откупаться. Что-то ценное для тебя самого — деньги, твоё время, твои силы, твоё здоровье. И деньги в этом перечне — самое безобидное. Поэтому, если ты хочешь достичь успеха, надо отучать себя от жадности.

Это очень важно, когда дети наконец-таки вырастают настолько, что могут понять и отдать должное словам и поступкам своих родителей. Значит, их правильно воспитывали. И в таких семьях поколения никогда не расходятся навсегда, оставляя в душе одних горечь — мол, растили-растили, ночей не спали, во всем себе отказывали, и вот благодарность, а в душе других крик — ну как же вы меня достали, когда ж вы меня в покое оставите?!

Армия — лучший инструмент построения государства. Причем не столько как военная сила, сколько как социальная структура. С ее помощью можно очень многое сделать с определяющей общественной силой — мужчинами.

Именно в этот момент я внезапно с ужасающей очевидностью осознал, что государь — это не титул, не звание и даже не должность. Государь — это тягло. Тягло перед всей своей землей. И нести мне его не перенести. А еще я понял, что государя должны любить. Нет, не так: государя должны любить!!! Иначе грош ему цена. Нет, его могут ругать, на него могут временами злиться. Ибо ему нет необходимости регулярно, раз в четыре года, наводнять страну слащавой ложью и заискивать перед людьми, нарочно приведенными в состояние толпы, то есть электората, потому что-де выборы и надо пробиться в парламент или еще на какую выборную должностишку при власти. А потом успеть за четыре-восемь лет расплатиться с кредиторами, давшими ему денег на предвыборную кампанию, и заработать себе на достойную старость… А государю ничего этого не нужно. У него вся земля во владении. Причем принадлежать ему она может только вот так, вся, а не каким-то лакомым кусочком типа «Газпрома» или «Норникеля», который можно положить в карман за несколько лет нахождения на вершине власти и спокойно пользоваться все оставшееся время после того, как «исполнил свой демократический долг перед страной и народом». Вот так — все или ничего. Очень… бодрящая мотивация для лидера. Но она заставляет мыслить не в ритме предвыборных периодов, а минимум десятилетиями, а лучше веками. И потому людям вот сейчас конкретно, в этом году, может не понравиться то, что он делает, и они какое время будут ругаться и злиться. Но когда пройдет это время… Государя должны любить! Да, его должны любить даже тогда, когда его ругают и на него злятся! Это и есть его оценка. И она хлеще, чем любые выборы и рейтинги. Ибо тут уже не поиграешь с процентами, не установишь законодательные барьеры, не наймешь политологов и PR-менеджеров, чтобы ненадолго, на пару месяцев, поднять рейтинг, пока не пройдут очередные выборы. Его либо любят — либо нет. Но… как же страшно предать эту любовь. И дело не в том, что это плохо кончится, здесь — казнью, а там, в моем рафинированном и политкорректном будущем, просто неким конституционным переворотом. Дело не в этом… просто преданная любовь тут же обернется ненавистью. А ненависть миллионов уничтожит даже не тело. То, что произошло со мной, ясно доказывает, что тело — чушь, тело всего лишь сосуд, в который налито нечто, вполне способное существовать и в другом сосуде либо вообще без него. Нет, она уничтожит саму твою суть…

... То, что другие зачастую называют искренностью и непосредственностью, на самом деле чаще всего является всего лишь безволием и инфантильностью, простить которые можно только совсем малым детям или людям, коих боги обделили разумом и достоинством.

— Знаешь, Тимофей, — с легкой усмешкой спросил он, — как добиться того, чтобы некое дело было сделано наилучшим образом?
Тимофей многое знал об этом и многое мог бы порассказать, но… в тот раз отрицательно мотнул головой.
— Надобно отыскать человека, который способен сделать его самым наилучшим образом и… дать ему все для того, чтобы он смог его сделать. И все.
Тогда Тимофей не понял. Ну не то чтобы совсем. В общем, в теории, он даже был с этим согласен, но… Вот именно, рядышком существовало множество «но» — контроль, поощрение, наказание, управление и исправление ошибок и оплошностей и так далее. Как же без этого? Но вот сейчас, сегодня, он внезапно понял, насколько государь был прав. Если ты найдешь человека, который способен сделать какое-то дело самым наилучшим образом, — ничего этого не надо. Ни контроля, ни поощрения. Ибо человек устроен таким образом, что лучше всего делает то, что нравится, о чем он и сам мечтает. И возможность делать это и будет для него самым лучшим поощрением. Да вообще за возможность заниматься тем, о чем он сам мечтает, человек готов еще и доплачивать…

Есть многое, что дозволено государю. Всего не перечислишь. И среди этого всего — есть право послать на смерть. Верных. Лучших. Родных. Их послать, а самому остаться, не пойти. Но! Запомни это сын. Накрепко! Нет и не может быть у государя никакого права допустить, чтобы погибшие — погибли зазря. Потому что тогда дерьмо он, а не государь. Каждая, ты понял, сынок, каждая смерть должна быть окуплена.

Презрение ранит больнее, чем даже ненависть. У презираемого намного скорее возникнет желание не только НЕ ОТБИТЬ удар, направленный в твою спину, которую он прикрывает, а и пырнуть самому.

... за высокопарными речами, как правило, прячется обыкновенная ложь.

— …час волка?
Дубинский кивнул.
— Так Прежние называли время, когда человек становится старым, одиноким и никому не нужным — друзья умерли, работа, к которой привык, стала уделом других, дети выросли… время подвести итог и… умереть.

Ни один конфликт не был разрешён насилием. Можно победить или проиграть, но, рано или поздно, всё равно придётся договариваться.

Ничего, Бог не выдаст, свинья не съест. Мы же русские, выдюжим!

На свете найдётся не так много положений, в которых человек выглядел бы более глупо, чем отвечая на риторические вопросы...

Какими бы абсолютными властителями они кому бы то ни было ни казались! Даже себе. Правитель всегда ограничен. Экономической ситуацией, имеющимися ресурсами, другими государствами со своей армией и флотам, а главное, главное — коренными интересами своего народа.

Каждый должен знать, как наилучшим образом распорядиться тем, чем он обладает. Потому что если этого знания нет, то жизнь будет прожита бесполезно.

Человек учится и развивается, только преодолевая трудности и решая задачи. И чем лучше он хочет стать, чем выше подняться, тем сложнее и опаснее задачи он должен ставить перед собой.

Всё, чего коснулся человеческий взгляд, намертво запечатлевается в мозгу, каждая черточка, каждая деталь всего увиденного остаются с нами навсегда. Однако столь большое количество подробностей способно так перегрузить мозг, что человек не сможет этого выдержать. Поэтому природа создала защитный механизм, оставляющий в сознательной памяти человека, к которой можно обращаться довольно свободно, только те факты и события, которые несут на себе ещё и какую-то эмоциональную окраску. Причем даже и это мы можем запомнить лишь в самом общем виде, случайно зафиксировав отдельные детали. Но если суметь активизировать у человека глубинную, бесстрастную клеточную память, человек вспомнит всё, причём с такими подробностями, каких он вроде бы не заметил даже в тот самый момент, когда прямо смотрел на интересующую нас личность или предмет.

Женщина ДОЛЖНА гордиться своим мужчиной. А он должен всю жизнь доставлять ей для этого всё новые и новые поводы. Иначе он не мужчина, а так, недоразумение с несоответствующими его сущности вторичными половыми признаками...

... любое тайное богатство пахнет так, что на этот запах быстро сбегаются столь же тайные и темные хищники с острыми зубами.