Питер Уоттс – цитаты и высказывания

Торможение — для сосунков. Мы направляемся к звёздам.

Инкапсулированные души. Опухоли. Прячутся в костных полостях, зацикленные на себе.

В идеале любой свет, даже самый слабый, должен разогнать хотя бы часть тьмы, оставив разуму меньше простора для страшных фантазий.

Вы не столько высокоразвиты, сколько лишены реальных конкурентов.

Я — больше, чем мои глаза, мои уши, мой язык; я — маленький человечек за ними, я то, что выглядывает изнутри. Но кто, в свою очередь, смотрит его глазами? К чему сводится система? Кто я? Кто я? Кто я?

Ты расшифровываешь сигнал и приходишь в замешательство:
Я здорово провела время. Получила массу удовольствия. Хотя стоил он вдвое больше любого другого жиголо под куполом…
Чтобы вполне оценить квартет Кизи…
Они ненавидят нас за нашу свободу…
Теперь смотри внимательно…
Пойми.
Эти термины не имеют осмысленного перевода. Они неразумно рефлексивны. Они не содержат полезной информации — и все же организованы логически. Случайно они также возникнуть не могли.

Ты, может думаешь, разум дает тебе свободу воли? Или забыл, что безумцы разговаривают, водят машины, совершают преступления и убирают улики — и всё это время находятся без сознания? Или никто не сказал тебе, что даже те, кто бодрствует, — всего лишь рабы, отрицающие очевидность?
Сделай осознанный выбор. Реши шевельнуть указательным пальцем. Поздно! Сигнал уже миновал локоть. Тело начало действовать до того, как твоё сознание решилось это сделать, ведь сознание ничего не решает; твоим телом распорядилось что-то иное, а гомункулу в черепушке только пояснительную записку отправило — если не забыло. Человечек в голове, самонадеянная подпрограмма, полагающая себя личностью, принимает взаимную связь за причинную; он читает записку, видит, шевелится палец, и считает, что второе вызвано первым.
Но он ничем не управляет. И ты не управляешь. Если и существует в природе свободная воля, она не снисходит до таких, как ты.

Но когда я поднял глаза, бабочки уже не было. И не было Челси. Она ушла, забрав с собой груз. Унесла сомнение и чувство вины за то, что довела меня. По-прежнему думала, что в нашей несовместимости нет ничьей вины, что она старалась, как могла, и что даже я старался, согбенный прискорбными тяготами психологических проблем. Она ушла. И может быть, даже не винила меня. А я так и не понял, кто из нас принял окончательное решение.
В своем ремесле я был мастер. Такой, сука, мастер, что занимался им даже в личной жизни.

Кроме Сьюзен Джеймс. Ходячее противоречие: женщина, настолько преданная идее Общения как Объединяющей силы, что ради нее раскромсала собственный мозг на раздельные куски.

Какая разница — мертв ты или просто не сознаешь, что жив?

— Хочешь сказать, в мозгу стоит экзистенциометр?
— В мозгу самые разные индикаторы стоят. Ты можешь знать, что слеп, когда на самом деле видишь; ты можешь знать, что видишь, когда на самом деле слеп. И — да, ты можешь знать, что тебя не существует, когда это не так. Список длинный, комиссар.

Так и случилось с неизбежностью, что зародилось четвертое племя, небесное войско, восторжествовавшее над всеми: племя, которому На Всё Класть С Прибором. И когда на Землю обрушились светлячки, оно не знало, что делать.

Синтету непозволительно иметь собственное мнение. Так что если оно у тебя появилось — значит, оно чужое.

Мы уверены, что во всём разобрались, разгадали все тайны, а потом кто-нибудь наталкивается на крохотный фактик, который не укладывается в парадигму. Когда мы пытаемся заделать трещину, она лишь растёт, а там и оглянуться не успеваешь, как рушится вся картина мира. Так случалось не раз и не два. Сегодня масса ограничение, завтра уже необходимость. Вещи, которые нам вроде бы известны, — они меняются, Дикс. И мы должны меняться вместе с ними.

Имена не важны. Они всего лишь временные носители, не более того; всякая биомасса взаимозаменяема. Важно другое: ничего больше от меня не осталось. Всё остальное испепелил мир.

Ангелы не ведут разговоров с муравьями.

«Я» распадается на «мы».

Всё на свете лишь информация. А мы — подпрограммы, взаимодействующие в каком-то смоделированном пространстве.

За четыре тысячи лет мы не смогли доказать себе, что реальность существует вовне наблюдателя от первого лица.

Если нам не больно — значит, мы умерли.

Самый здоровый парень на деревне на данный момент не обязательно самый сильный или самый выносливый. Игра не окончена. Игра никогда не кончается; по эту сторону тепловой смерти финишной черты нет. Так что победителей тоже быть не может. Есть только те, кто еще не проиграл.

Наши органы чувств выдают столь фрагментарные и несовершенные данные, что мозг вынужден интерпретировать их на основе оценок вероятности, вместо того чтобы воспринимать напрямую. Он не столько «видит» мир, сколько гадает о нем.

Люди не ведут себя разумно. Мы не мыслящие машины, мы… мы жрущие машины, которые по случайности умеют думать.

С ней в чем беда: теория игр предполагает рациональную заинтересованность игроков. А люди не ведут себя рационально.

Мозг — это инструмент выживания, а не детектор лжи. Там, где самообман способствует приспособлению, мозг лжет. Перестает замечать... неважные вещи. Истина не имеет значения. Только приспособленность. В настоящем времени вы вовсе не воспринимаете мир таким, какой он есть. Вы воспринимаете модель, построенную на догадках. Реконструкции. Ложь. Весь вид по определению поражен агнозией.

Индикаторы в голове — так говорил Шпиндель. Но в мозгу прячутся не только измерительные приборы. В нем содержится образ мира, и мы вовсе не глядим вовне; наше сознательное «я» видит лишь модельку, интерпретацию реальности, постоянно обновляемую в соответствии с поступающими данными.

Они прячут речь на видном месте, даже когда вы знаете, о чем они говорят. Они используют против вас ваши же когнитивные процессы. Они путешествуют между звёздами. Вот на что способен интеллект, необремененный разумом.

Когда я был с Челси, я становился значимым.

Язык великолепен, благороден — ничего лучше, наверное, человеческое тело не в силах совершить, но нельзя превратить закат в цепочку похрюкиваний, ничего не потеряв.

Кроме того, когда у тебя достаточно власти, тебе не обязательно вести себя, как все. Все начинают вести себя, как ты.