Патрик Несс – цитаты и высказывания

Он понял, что на самом деле не было пути назад. То, что должно было случиться, — случится независимо от его чувств и желаний.

Ты — свой самый заклятый враг, и казнишь себя так жестоко, как я не могу и мечтать.

Жизнь кажется простой только в детстве.

Иногда жизнь не спрашивает заранее, из каких вариантов нам выбирать.

Война — это чудовище. Война — это дьявол. Она зарождается и растет, растет, растет... И нормальные люди тоже превращаются в чудовищ.

— Это всего лишь дурацкие ягоды. У-у, как страшно! Ох, пожалуйста, пожалуйста, уберите от меня эти ягоды!
Чудовище с любопытством взглянуло на мальчика.
— Как странно, — пробормотало оно. — Твои слова говорят мне, что ты боишься ягод, а твои поступки говорят об обратном.
— Ты стар, как сама земля, и ты никогда не слышал о сарказме?

Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.

Мир перестает вертеться. Дождь перестает падать, огонь перестает гореть, мое сердце перестает биться.

Будь у меня сейчас нож, я бы убил себя.

— Во время сражения мы живы, как никогда.
— А после — как никогда мертвы.

Быть у власти означает каждый день наживать новых врагов, причём из тех, кого больше всего любишь.

Боль исчезает, а вместе с ней исчезаю я сам.

Каждый божий день я готовлюсь к концу света. И каждый божий день он не наступает.

И глубоко внутри я умираю.

Надо быть заодно с теми, за кем сила. Только так и можно выжить.

Дни тянутся один за другим. Каждый день — хуже предыдущего.

Если падёт один, падут все.

Что должно прийти — то придет. Как бы мы ни хотели обратного.

Я знаю, понимаешь? Я знаю все, что ты хочешь мне сказать – так что и вслух произносить не обязательно.

Нельзя полагаться на людей, которые оправдывают преступление высокими идеалами.

Жизнь не обязана складываться так, как ты желаешь.

Люди выражают просьбы по-разному. Иногда вроде бы и не прося.

Если чужая беда не касается тебя напрямую, проще о ней не думать.

Не сдерживай свою злость, – сказала она. – И не давай никому ее сдерживать. Ни бабушке, ни папе, никому. И если тебе нужно ломать и крушить все вокруг – ради Бога, ломай и круши хорошенько и изо всех сил... И если однажды, ты обернешься назад и почувствуешь вину за то, что в тебе было столько злости, за то, что ты так сильно злился на меня, что даже говорить со мной не мог, вспомни, что это нормально.

Безобидных людей не бывает.

Обаятельный хулиган-отличник — все равно хулиган...

Не все истории заканчиваются хорошо.

Свойство хороших идей именно в том, что их хочется развивать.

Многие истинные вещи похожи на обман. Королевства получают тех принцев, которых заслуживают. Дочери фермеров умирают без всякой причины, а ведьмы иногда заслуживают того, чтобы их спасали. В самом деле, такое случается очень часто. Ты будешь удивлен, насколько часто.

Истории — страшное дело. Они преследуют, цепляют и не отпускают.

Истории — дикие создания. Если отпустишь их на свободу, кто знает, каких бед они могут натворить?

Мир — опасное место, если ты знаешь слишком мало.

Я весь дрожу, кровь стучит в голове < ... > и от злости, и от ненависти ко всем этим людям и к этому городу.

Истин — в чем-то совпадающих, переплетенных одна с другой — всегда было столько же, сколько и рассказчиков.

Вот этого я никогда не пойму. Неспособность людей видеть себя отчетливо. Видеть то, чем они являются на самом деле, а вовсе не то, на что они боятся походить или, наоборот, походить мечтают. Почему вам никогда не хватает того, кто вы есть?

Ей все время казалось, будто она родилась с каким-то едва ощутимым изъяном — где-то глубоко внутри, — изъяном, который слишком стыдно показывать кому-либо еще, и вокруг которого она всю жизнь выстраивала некий защитный панцирь, дабы никто ничего не заметил. И со временем панцирь стал ею самой — это было неизбежно, — только она никогда не признавала этого факта, хотя от такого признания ей, возможно, и стало бы легче. Ведь настоящую правду о себе — о том, что внутри у нее что-то немного не так, — знает только она одна, и никто никогда не должен этой правды увидеть. Ведь если не это — она настоящая, то что же тогда? Глубоко внутри она сломана, неисправна, и вся ее жизнь — бесконечная попытка сделать так, чтобы этого никто не заметил.

— Я действительно изгой. Думала, вырасту — что-то изменится, но...
— Умные люди часто чувствуют себя изгоями, родная.
— Возможно. Только что за радость быть умным, если ты произносишь слова, а никто не понимает, что они означают?

Истории ничего не объясняют. Они делают вид, но на самом деле только дают тебе отправную точку. У настоящей истории нет конца. Всегда будет что-нибудь после.

Отдавать всего себя — это слишком. Кое-что — и то уже много.

Он взял ее за руку с нежностью, ранящей сильнее любых жестокостей какой бы то ни было драки:
— Ты борешься с ненавистью к самой себе, все это замечают, и ты очень стараешься, переключая ее лишь на тех людей, у которых, как ты надеешься, достаточно сил с этим справиться. Это я понимаю. Я сам такой же. Это тяжело, но можно перенести, если твоя любовь ко мне сильней, чем ненависть. Но однажды баланс уже сместился в другую сторону, и я не думаю, что это можно исправить. Ни в тебе, ни во мне.