Настя Мацуга – цитаты и высказывания

Вошло уж в привычку рассветы встречать,
Когда сон так воздушен и вязок,
А плечи озябли от воздуха зимнего омута,
И сил не хватало, чтобы просто закрыть глаза.

Мы сами берем в руки кисти,
Краски масляные, гуашевые или легкую акварель.
Мы сами рисуем линии жизни,
превращая яркие кляксы то в горчицу, то в карамель.

На улице холодно:
прячу руки в карманы, поднимаю выше воротник пальто.
Боль по нервам бьет в голову,
а дома не ждет меня никто и ничто.

И приносить мне счастье в разы сложней, чем наносить мне боль.

Если верить Бегбедеру, то именно 3 года живет любовь.
После этого ее вешают в угол шкафа на вешалку.
Это чтоб открыв дверцу, любовь однажды упала,
Заставив с новой скоростью колотиться сердце. Тук — тук, кто тут?

Послушайте! Да, вы! Вы ведь любили, прав ли я? В глазах у вас пуды холодной боли. Будь ваша воля, вы бы вымыли солеными волнами всю память насквозь.
А глаза красивые, помню, светились, горели и поджигали все, что вокруг было. Но волны смыли /пытались — не до конца удалось/ те искорки. Искорки, лучики, огоньки... взгляды.
/Поздравляем, вы прошли все круги ада./

Вы в каждое слово подсыпаете яд,
Но мы же все знаем, что яд меня не излечит.

Почему на седовласых нет времени хоть у кого-нибудь из толпы?
Почему их слезы ничего не значат?
Когда-нибудь таким можешь стать и ты,
Вспоминать невольно будешь, как за руки держались,
Как среди ночи кто-то накрывал и прижимал к себе,
Как обнимались и громко смеялись,
И плевать было: как, когда, где. Почему никто не замечает, как старики плачут,
И несут на могилку цветы?!
Слезы не ценятся. Слезы ничего не значат.
Кроме
пустоты.

Память наша — веревки, что не дают рукам тянуться ввысь.
Вы помните голос и запах, но не помните лиц.

Счастье обычно омыто слезами,
Душевною болью, покрытою кровью,
Уже почему-то чужими словами,
Уже почему-то чужим хладнокровием. Все знают, что счастье не купишь за грош,
Все знают, что счастье равно всей той боли,
От коей недавно могло бросить в дрожь,
А может в объятия вина и пистоля.

Я в мире своих иллюзий, а в мире моем сплин,
Строю шаткие замки, смотря на них сквозь камеру-обскура.
Вокруг меня стоит сотня мин,
На то, что в голове моей, стоит цензура.

С ног на голову, с головы на ноги,
Улыбка твоя оббивает мои пороги.
Я спать не могу ночами зимними,
Подойди ко мне. Успокой. Обними.

Недопитые вина, письма давности лет двадцати,
Мешки с книгами — это твой чердак.
Половицы в пыли, цена всему прошлому — лишь сантим,
Ты же платила временем, рассыпая под ноги табак.

Вы можете писать стихи или даже письма,
Но вряд ли Вас кто-то услышит.
Люди ничего не замечают в своей жизни,
Вы, например, замечали тех, что рядом с Вами еле дышат?

Когда людям плохо, им нельзя верить,
Ложь их — лишь пепел, что после оставил пожар.

Сказать «спасибо» людям, что причиняют боль,
Что день за днем в глаза не смотрят,
Что всю меня на части рвут
молчаньем. Сказать «спасибо» вам, я вас читала поперек и вдоль,
Вы — между строчек.
Я вам вино лила в ладонь,
А вы мне ртуть.
Я между нами ставлю запятые,
Вы ставите точки. Страницы со мной в вашей книге выдраны с клочьями,
Мои бережно склеены.
Я из ваших точек вырисовываю многоточия,
Кто знает, будет ли продолжение
нашего,
книги нашей. Ну а пока сказать «спасибо» людям, что причиняют боль.
Я буду ждать звонков и писем. Сегодня, завтра,
Но вряд ли так будет всегда. Сюжет всей книги так зависит
от тех бесед, длиной в 00:00.

Я в Вас не влюблена, простите, право,
Держать Вас за руку мне не по нраву,
Смотреть в глаза и видеть преклоненье,
Как жалко: Вы передо мною на коленях,
Да не услышите взаимности в словах,
Назад три шага впопыхах -
Все, что Вам узреть придется.