Мистер Робот (Mr. Robot) – цитаты и высказывания

Контроль так же реален, как одноногий единорог, писающий на концы двойной радуги.

Уничтожение — всегда ответ. Мы каждый день уничтожаем часть себя. Мы убираем фотошопом бородавки, удаляем то, что ненавидим в себе, меняем то, что могут ненавидеть другие. Мы направляем свою вечность, высекаем её, очищаем. Мы и есть уничтожение.

У каждого есть свой условный оператор, и если создается ситуация, в которой сходятся определенные условия, тогда взрывается логическая бомба, и все взлетает на воздух.

Вдруг то, что мы видим, не настоящий мир, а лишь догадка нашего разума? Что если мы видим лишь искаженную картинку, которую нам никогда до конца не разобрать?

Мои мозги кипят, как жесткий диск, спаленный избыточным напряжением, в мыслях сплошные помехи, серотониновые рецепторы перезагружены.

Когда мы поступаемся принципами — мы открываем дорогу хаосу.

— Ты не настоящий, не настоящий...
— А ты что, да? Они настоящие? Ты посмотри на них, посмотри, наш мир зиждется на фантазии, искусственные эмоции в таблетках, психологическая война в виде рекламы, меняющие сознание химикаты в еде, промывка мозгов с помощью СМИ, искусственные теплицы в социальных сетях. Ну! И что из этого настоящее? С начала века мы не видели ничего настоящего, мы отключили всё. Вытащили батарейки, закусили пачкой ГМО, а потом выбросили остатки в постоянно растущую помойку человеческой жадности. Наши дома принадлежат корпорациям, основанным на скачущих по дисплеям в двоичных числах, вгоняющих человечество в еще невиданную доселе спячку. Придется копаться очень долго прежде чем ты доберешься до чего-то настоящего. Мы живём в царстве чепухи, и ты прожил в нем слишком долго, так что хватит говорить, что я не настоящий. Котлета в твоей заднице нереальнее меня. Для тебя, Эллиот, я вполне настоящий...

Жизнь. Любовь. Какой в них смысл? Говорю тебе, существование человека — сплошная трагедия.

Как можно снять маску, когда она уже не маска, когда она такая же часть меня, как и я сам?

Однажды отец забрал меня со школы пораньше и мы пошли на пляж. Вода была холодная, так что мы просто сидели и ели пиццу. Когда мы вернулись, в моих кроссовках было полно песка, и я высыпал его на пол в спальне. Я не знал, что так нельзя. Мне было 6. Мама накричала на меня из-за грязи, а отец не злился. Он сказал, что миллионы лет назад движения Земли и океанов принесли песок именно на то место пляжа, и я его унёс. Он сказал: «Каждый день мы меняем мир». Красивая мысль, но потом я понял, сколько раз мне придётся переносить в кроссовках песок, чтобы того пляжа не стало, чтобы кто-нибудь заметил перемены. Каждый день мы меняем мир, но чтобы эти перемены что-то значили, требуется больше времени, чем есть у многих из нас. Нельзя сделать всё за один раз. Всё происходит медленно и утомительно. Не у каждого есть на это силы.

Дай человеку пистолет, и он сможет ограбить банк. Но дай ему банк, и он сможет ограбить мир. Вообще-то поговорка немного глупая. Слишком уж простая. Но она мне нравится по той же причине, по которой остальные её ненавидят. Для меня она означает — власть принадлежит людям, способным её взять. Это не связано с упорным трудом, амбициями или квалификацией. Зачастую всё, что нужно – это сама способность брать.

Парень в баре подходит к женщине, флиртует с ней, болтает там о всяком, но она отказывается идти к нему. Парень говорит: «Переспишь ли ты со мной за миллион долларов?». У нее ни разу в жизни не было миллиона, она начинает всерьез обдумывать это предложение. Но в этот момент парень говорит ей, что, если я предложу тебе за это доллар?». Женщина в шоке: «Ты за кого меня принимаешь?». А он: «Мы это уже установили. Осталось сойтись в цене».

Когда ты избавишься от эмоций, все станет лучше.

— Что именно в обществе тебя так разочаровывает?
— Даже не знаю. Может, что все мы вдруг решили, что Стив Джобс — великий человек, хотя сами знаем, что он заработал миллиарды на детском труде. А, может, потому, что все наши герои оказываются фальшивками. Весь мир — большой обман. Мы пересылаем друг другу одну и ту же чушь, выдавая ее за свое мнение и верим в искренность социальных сетей. И мы ведь сами это выбрали...

Контроль — это иллюзия.

Может, слышал эту чушь: когда падаешь, нужно вставать. Я в это дерьмо не верю. Знаешь, почему? Вся наша жизнь — падение. Иначе и быть не может. Мы пытаемся зацепиться за что-нибудь в темноте, но мы не можем встать, мы можем катиться. Катиться в правильном направлении. Лишь так можно двигаться вперед.

Вопрос больше не в том, что я вижу. Нет. Мы знаем, что этому нельзя доверять. Настоящий вопрос в том, чего я не вижу.

Я обожаю великие тайны и я разочарован величайшей неразгаданной тайной. Видим ли мы реальность такой, какая она есть. Если я закрою глаза и представлю, как всё, что мы ощущаем; всё, что мы видим, думаем и делаем, одновременно разворачивается в параллельной вселенной. А если и так, то сколько существует наших копий? И могут ли наши душевные состояния быть связанными, тем или иным образом?

— Что такое «Назад в будущее»? Давай лучше на «Марсианина».
— Прикалываешься? Во-первых, марсианин, похоже, дерьмо, во-вторых, ты не видел «Назад в будущее»?
— Кажется, этот фильм старый.
— Ты не понимаешь, сегодня тот день, в который Марти прилетел в будущее. Я в твоём возрасте хотел пересмотреть его именно в этот день. Как странно, что это сегодня.
— Почему?
— Ты не поймёшь.

Любое начало тяжело. Продолжать — искусство.

— Помнишь, как мы с тобой играли, загадывая желания? Мы закрывали глаза и загадывали что-нибудь. То, чего нам хотелось. Мы оба хотели, чтобы у нас были спальни побольше. Это была главная мечта. Ты всегда загадывала транспортиры, что было странно. Я хотел компьютер помощнее и, наверное, модем побыстрее. Ты хотела одежду получше. Меня это... не интересовало совсем. Мы оба... мы оба мечтали уметь водить машину. Я просто хотел уехать куда-нибудь. Мы хотели путешествовать на машине и объедаться жевательными конфетами, которые мы покупали бы на автозаправках. После того, как мы загадывали все наши желания... мы зажмуривались изо всех сил, надеясь, что когда откроем глаза, всё сбудется. И мы думали, что чем крепче мы зажмуриваемся, тем сильнее будут наши желания. И хотя они никогда не сбывались, нам всё равно нравилось это делать. Потому что любимым для нас было не то, чем это кончится, а само загадывание. Сначала я этого не понимал. Помнишь, что ты говорила мне прямо перед тем, как мы открывали глаза, чтобы нам не было обидно?
— Что бы ни случилось, у нас всё будет хорошо.

Особенность удаления в том, что порой оно обратимо. Может быть много причин хотеть установить удаленный файл: тебя может охватить паника, приходит осознание, что то, в чем ты не видел ценности, неожиданно стало важным; ты находишь для него новое предназначение. Возможно, у меня здесь еще остались дела.

Это началось с провала, все это... Мое существование, я должен осознать это, принять это. Для меня нет такого понятия, как «нормальность». Мой мертвый отец то появляется, то исчезает, когда захочет. Я говорю с тобой, моим невидимым другом, и я бы спросил: «Нормально ли это?», но ты никогда не отвечаешь.

Этот импульс: драться или бежать, постоянный выбор. Нужно что-то решать. Я хочу бежать, мне страшно. Я в ужасе, я паникую.

Хозяева, у всех они есть. Любые отношения — это борьба за власть. Некоторые из нас нуждаются в контроле. Иногда лучший курс действовать — это ехать на пассажирском сидение и смотреть на дорогу, и надеяться, что она ведёт туда, куда ты хочешь.

— Эллиот, скажи мне вот что: ты единица или ноль? Задайся этим вопросом. Ты «да» или «нет»? Ты будешь действовать или сидеть сложа руки?
— Слышишь, ты слишком долго пялился в монитор, в жизни не все двоично.
— Конечно, есть серые зоны, но, когда ты заглядываешь в суть вещей, за каждым выбором стоит единица или ноль. Ты либо делаешь что-то, либо нет. Если уйдешь, значит ты решил ничего не делать, сказать «нет», и вернуться уже не сможешь. Выйдешь, и ты больше не один из нас, ты станешь нулем, но если останешься, если хочешь изменить мир, ты станешь «да», ты станешь единицей.

— Ты пробыла здесь примерно четыре часа, и даже не подумала открыть дверь.
— Дверь была заперта.
— Я всегда считала двери потрясающим изобретением. За ними скрывается вход в безграничное воображение. Прежде чем ты откроешь любую дверь, целый мир полный возможностей, находится прямо за ней. И пока ты не откроешь дверь, все они реальны. Они приносят такой потенциал в наши умы. А тут... замок удержал тебя от всего этого. Как... лениво.

Во времени Великой Депрессии Франклин Рузвельт закрыл все банки на банковские каникулы, а затем отрывал их поэтапно, если считалось, что они жизнеспособны. Позднее историки узнали, что большинство результатов инспекций были ложны. Тем не менее, это сработало. Это сработало, потому что население верило, что у правительства всё под контролем. Это главный принцип работы нашей великой нации — с началом каждого дня, когда звенит звонок на бирже, мы обманом заставляем людей верить в американскую мечту, семейные ценности, да хоть картошку фри, если хотите. Плевать во что, главное люди должны обманываться, люди должны покупать и продавать то, что необходимо нам. Если я уйду, все остатки уверенности, за которые отчаянно цепляетя население, будут уничтожены, а мы все знаем, что обман невозможен без уверенности. Если это ваше лучшее предложение, как выйти из ситуации, уйти в отставку должен не я.

Демоны, они всегда действуют и всегда активны. Они соблазняют, манипулируют, они владеют нами. И пускай ты со мной, и пускай я создал тебя, это ничего не меняет, мы вынуждены бороться с ними в одиночку. Лучшее, что мы можем, — надеяться. Единственный луч надежды — то, что когда мы прорвемся, мы встретим старых знакомых, живущих на другой стороне.

Разве вся наша жизнь не песчинка на дороге вселенной, мгновение — вот она есть, вот ее нет...

Контроль иногда может быть только иллюзией, но иногда иллюзия нужна чтобы получить контроль. Фантазия — далекий путь предать миру значение, скрыть жестокую реальность под комфортом эскаписта. В конце концов разве не за этим мы окружаем себя столькими экранами, чтобы перестать видеть, чтобы избегать друг друга, чтобы избегать правды...

Норма? У меня нет нормы.

Это то будущее, за которое я боролся. Система повисла. Застыла в лимбе. Мы проиграли бой. Может, в играх не нужно побеждать. Может, они должны быть непрерывными. Может быть, Рей был прав?

Хочешь сказать, что это не жизнь? А что такого, повторять одни и те же задачи, даже не задумываясь? Разве не все так живут, одним и тем же? Вечно смотрят свои сериалы, пьют таблетки. Разве не однообразие приносит комфорт?

Иногда я мечтаю, как буду спасать мир. Как спасу всех от невидимой руки, которая клеймит нас офисными бейджиками, которая заставляет нас работать на них, каждый день управляет нами без нашего ведома. Но я не могу. Я не особенный, я простой аноним, простой одиночка...

Мир — опасное место не из-за тех, кто делает зло, а из-за тех, кто смотрит и ничего не делает.

Присмотрись поближе ко швам, соединяющим порядок и хаос. Видишь ли то же, что и я? Надрывы, дыры. Видишь проблески, скрывающей правды? Почему они так же отчаянно скрываются под маской? Или может они становятся собой только тогда, когда надевают маску? Иногда мне хочется знать, что скрываешь ты, молчаливый друг. Какую маску носишь ты? Или ты боишься так же, как и все остальные? Я? Боюсь ли я? Нет уж. Я другой.

— На моем месте, ты бы сделал себя моей правой рукой?
— На твоем месте, я бы себя даже в дом не пустил.

Вопрос в том, что из этого правда. Может, правды вовсе нет? Может, кроме наших мыслей ничего нет?

Знакомый дьявол лучше незнакомого.