Михаил Булгаков – цитаты и высказывания

Подкараулил этого кота гражданин в тот момент, когда животное с вороватым видом (что же поделаешь, что у котов такой вид? Это не оттого, что они порочны, а оттого, что они боятся, чтобы кто-либо из существ более сильных, чем они, – собаки и люди, – не причинили им какой-нибудь вред или обиду. И то и другое очень нетрудно, но чести в этом, уверяю, нет никакой. Да, нет никакой!), да, так с вороватым видом кот собирался устремиться зачем-то в лопухи.

Мороз был, прекрасно помню, градусов на пятнадцать, звезды... Ах, какие звезды на Украине. Вот семь лет почти живу в Москве, а все-таки тянет меня на родину. Сердце щемит, хочется иногда мучительно в поезд... и туда. Опять увидеть обрывы, занесенные снегом. Днепр... Нет красивее города на свете, чем Киев.

... и вообще не бывает так, чтобы всё стало, как было.

... Успеха вам желать не буду, потому что в успех этот ни на йоту не верю.

Рукописи не горят.

Но, – продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, – отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!

Ничего нет хуже, товарищи, чем малодушие и неуверенность в себе.

— Каким отделением выдан документ? — спросил кот, всматриваясь в страницу. Ответа не последовало.
— Четыреста двенадцатым, ? сам себе сказал кот, водя лапой по паспорту, который он держал кверху ногами, ? ну да, конечно! Мне это отделение известно! Там кому попало выдают паспорта! А я б, например, не выдал такому, как вы! Глянул бы только раз в лицо и моментально отказал бы!

Он знал людей до их сокровенной глубины. Он угадывал их тайные желания, ему были открыты их страсти, пороки, все знал, что было скрыто в них, но также и доброе. А главное он знал их права. Он знал, кто и когда должен прийти в Театр, кто имел право сидеть в четвертом ряду, а кто должен был томиться в ярусе, присаживаясь на приступочке в бредовой надежде, что как-нибудь вдруг освободится для него волшебным образом местечко.

В глазах — страх с тоской в чехарду играют.

У нас в театре такие персонажи, что только любуйтесь на них... Такие расхаживают, что так и ждешь, что он или сапоги из уборной стянет, или финский нож вам в спину всадит.

Я положительно очарован.

Но всё на свете кончается.

Одевание было непростое: брюки и блуза, валенки, сверх блузы кожаная куртка, потом пальто, а сверху баранья шуба, шапка, сумка, в ней кофеин, камфара, морфий, адреналин, торзионные пинцеты, стерильный материал, шприц, зонд, браунинг, папиросы, спички, часы, стетоскоп.

Анна (печально). — Что тебя может вернуть к жизни? Может быть, эта твоя Амнерис — жена? Я. — О нет. Успокойся. Спасибо морфию, он избавил меня от неё. Вместо неё — морфий.

После всех волшебств и чудес сегодняшнего вечера она уже догадывалась, к кому именно в гости её везут, но это не пугало её. Надежда на то, что там ей удастся добиться возвращения своего счастья, сделала её бесстрашной.

С восторгом предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на нее и уповаю.

Простите... — прохрипел Степа, чувствуя, что похмелье дарит его новым симптомом: ему показалось, что пол возле кровати ушел куда-то и что сию минуту он головой вниз полетит к чертовой матери в преисподнюю.

Но вдруг... О, это проклятое слово! Уходя навсегда, я уношу в себе неодолимый, малодушный страх перед этим словом. Я боюсь его так же как слова «сюрприз», как слов «вас к телефону», «вам телеграмма» или «вас просят в кабинет». Я слишком хорошо знаю, что следует за этими словами.

…никакою силой нельзя заставить умолкнуть толпу, пока она не выдохнет все, что накопилось у нее внутри, и не смолкнет сама.

Я не сказал — отдай, я сказал — покажи.

Теперь начинаю понимать, какое количество охотников ходить даром в театр в Москве. И вот странно: никто из них не пытается проехать даром в трамвае. Опять-таки никто из них не придет в магазин и не попросит, чтобы ему бесплатно отпустили коробку килек. Почему они считают, что в театре не нужно платить?

... согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто подвесил?

Какая гадина, а ещё пролетарий!

Побеждали лучшие и сильные. И эти лучшие были ужасны.

…тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи.

В числе прочего я говорил, — рассказывал арестант, — что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.

Только через страдание приходит истина... Это верно, будьте покойны! Но за знание истины ни денег не платят, ни пайка не дают. Печально, но факт.

... Ах, Елена Васильевна, если бы Вы только знали, ёлка напоминает мне невозвратные дни моего детства в Житомире: огни, ёлочки зеленые... Впрочем, здесь мне лучше, гораздо лучше, чем в детстве. Вот отсюда я бы никуда не ушел, так бы и сидел весь век под ёлочкой, у Ваших ног.

Первоначально он отнёсся ко мне неприязненно и даже оскорблял меня, то есть думал, что оскорбляет, называя меня собакой, – тут арестант усмехнулся, – я лично не вижу ничего дурного в этом звере, чтобы обижаться на это слово…

– Имя?
– Мое? – торопливо отозвался арестованный, всем существом выражая готовность отвечать толково, не вызывать более гнева.
Прокуратор сказал негромко:
– Мое – мне известно. Не притворяйся более глупым, чем ты есть.

Ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность к собаке. Твоя жизнь скудна, игемон.

Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти.

— «Добрые люди»? Ты всех, что ли, так называешь?
— Всех, злых людей нет на свете.

— Бог один, — ответил Иешуа, — в него я верю.

Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины.

И — представьте себе, при этом обязательно ко мне проникает в душу кто-нибудь непредвиденный, неожиданный и внешне-то черт его знает на что похожий, и он-то мне больше всех и понравится.

Читал, читал в романах... Как «буду другом», так, значит, кончено, крышка, конец!

Патефон, портсигар, зажигалку, часы, коверкотовое пальто, костюм, шляпу... все, что нажил непосильными трудами, всё погибло!..

Единственно, что врожденно людям — это любовь к самому себе. И цель жизни каждого человека — счастье! Из каких же элементов слагается счастье? Только из двух, господа, только из двух: спокойная душа и здоровое тело.