Марк Твен – цитаты и высказывания

Быть ему президентом, если его до той поры не повесят.

Быть хорошим — это так изнашивает человека!

Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение.

Только счастливые будут в раю. Несчастные прокляты, как в той, так и в этой жизни.

Мы осыпаем детей подарками, но самый ценный для них подарок – радость общения, дружбу – мы дарим нехотя и растрачиваем себя на тех, кому мы совершенно безразличны. Однако в конце концов мы получаем по заслугам. Приходит время, когда нам больше всего на свете нужно общество детей, их внимание, и нам достаются те жалкие крохи, которые прежде приходились на их долю.

Моя литературная судьба очень любопытна. Мне никогда не удавалось соврать так, чтобы мне не поверили; когда я говорил правду, никто не желал мне верить.

Они прочли лекцию насчет трезвости, но выручили такие гроши, что даже на выпивку не хватило.

Умеренность должна быть во всем — включая умеренность.

Я бы скорее согласился спать с голой Лилиан Рассел, чем с генералом У. С. Грантом при всех регалиях.

Сначала Бог создал мужчину, потом он создал женщину. Потом Богу стало жалко мужчину, и он дал ему табак.

Эмблемой критики должна быть кукушка; она подбрасывает свои яйца в чужие гнезда, потому что иначе не сможет их высидеть.

Половина следствий хороших намерений оказывается злом. Половина следствий дурных намерений оказывается добром.

Я сказал ему, что слово «окаменелость» в применении к остротам мне очень нравится; я убеждён, что древние остроты следует классифицировать по геологическим периодам.

Англичанин — человек, который делает что-либо, потому что так делали раньше. Американец — человек, который делает что-либо, потому что так раньше не делали.

Человек не должен критиковать других на той почве, на которой он сам не может стоять перпендикулярно.

Церковь дрянь по сравнению с цирком. В цирке все время что-нибудь представляют. Когда я вырасту, то пойду в клоуны.

— А ты что сделаешь со своей долей, Том?
— Куплю барабан, взаправдашнюю саблю, красный галстук, бульдога-щенка и женюсь.
— Женишься?
— Ну да.
— Том, ты... ты не в своём уме!

Нередко бывает, что чем меньше оправданий какому-нибудь укоренившемуся обычаю, тем труднее от него отделаться.

Он два или три раза перешёл вброд через маленький ручей, потому что среди мальчишек распространено поверье, будто это сбивает погоню со следа.

Ведь сказано в Писании: кто щадит младенца, тот губит его.

Некоторые были уверены, что он когда-нибудь станет президентом, если только его не повесят до тех пор.

Убить её? Разве я говорил, что убью? Его я убил бы, будь он здесь, но не её. Если хочешь отомстить женщине, незачем её убивать. Изуродуй её, вот и всё! Вырежь ей ноздри, обруби уши, как свинье.

Нет такой школы во всей нашей стране, где юные девицы не считали бы своим долгом заканчивать свои сочинения религиозной проповедью. И чем распущеннее какая-нибудь великовозрастная школьница, чем меньше в ней религиозного чувства, тем набожнее, длиннее и строже мораль её классных сочинений.

У меня, должно быть, громадный запас ума: чтобы им пораскинуть, иногда нужна целая неделя.

Часто бывает, что человек, который ни разу в жизни не соврал, берется судить о том, что правда, а что ложь.

Всему удалось найти применение, кроме храпа.

Загадка природы: почему храпящий не слышит себя?

Видели бы вы её лицо в это мгновение! Благодарность? Нельзя словами описать его выражения. Слова – всё равно что нарисованное пламя. А во взоре её было пламя живое. Она бросила пламенный взор и унесла его с собой в сокровищницу небес, где и надлежит быть всему неземному.

Человек всегда остаётся человеком. Века притеснений и гнёта не могут лишить его человечности. Тот, кто полагает, что это ошибка, сам ошибается. Да, любой народ таит в себе достаточно сил, чтобы создать республику, даже такой угнетённый народ как русский, и такой робкий и нерешительный, как немецкий; выведите его из состояния покоя, и он затопчет в грязь любой трон и любую знать. Мы ещё увидим многое, будем же надеяться и верить.

Её королевство трепетало перед ней, так как она всех заставила поверить, что она великая волшебница. Все желания её и все её поступки были преисполнены дьявольской злобы. Холодная злость переполняла её. Вся жизнь её была цепью страшных преступлений. Посмотреть на неё мне было любопытно, как на самого сатану. К моему удивлению, она оказалась красавицей; чёрные мысли не сделали отталкивающим выражение её лица, годы не провели морщин по её атласной коже и не коснулись её цветущей свежести.

Но ничего не поделаешь – раз вы начали с ошибки, беды не исправишь, и никто вам не скажет, чем вы кончите.

В тишине и мраке воображение моё заработало. Само по себе знание факта бледно; но, когда вы начинаете представлять себе этот факт, он обретает яркие краски. Совсем разные вещи: услышать о том, что человека пырнули ножом в сердце, и самому увидеть это. В тишине и мраке сознание того, что я нахожусь в смертельной опасности, становилось всё глубже и глубже; понимание этой опасности вершок за вершком проникало в мои жилы и леденило в них кровь.
Но благословенная природа устроила так, что ртуть в термометре человеческой души, упав ниже определённой точки, снова начинает подниматься. Возникает надежда, а вместе с надеждой и бодрость, и человек снова получает способность помогать самому себе, если ещё возможно помочь.

Выгодное положение нужно использовать быстро.

... «высокие заработки» и «низкие заработки» — только слова, которые ничего не значат, пока ты не знаешь, сколько на эти заработки можно купить!

В стране, где есть ранги и касты, человек никогда не бывает вполне человеком, он всегда только часть человека. Стоит вам доказать ему, что вы выше его — чином, рангом, богатством, — и все кончено, он поникает перед вами.

Как удивительна истина, в каком бы неожиданном виде она не предстала перед нами.

Всему миру известно, что рабство притупляет нравственное чувство рабовладельцев, а ведь аристократия — не что иное, как союз рабовладельцев, только под другим названием.

Нужно признать, что дворянство, несмотря на свою склонность к мучительству и убийству, несмотря на свою жадность и развратность, было глубоко и восторженно религиозно.

Ты да я — мы с тобой люди с мозгами, а у тех, у кого есть мозги, не бывает поражений, у них могут быть только победы.

Любая монархия, даже самая умеренная, и любая аристократия, даже самая скромная, оскорбительны. Но если вы родились и выросли под властью монархии и аристократии, вы никогда сами не догадаетесь об оскорбительности своего положения и не поверите, если кто-нибудь вам об этом скажет.