Григорий Зингер – цитаты и высказывания

Упаси Вас Господь хоть кого-то терять,
как теряют навек записную тетрадь.
Как теряет цвета серебристая прядь.
Как теряет мораль побеждённая рать.

Разбросанные по периферии,
снесённые почти до оснований,
изломанные вдоль и поперёк
мне часто и упорно говорили
о том, что неизбежно расставанье,
и что непостоянство — не порок. Я всё не верил. Я кричал: «куда вам
меня учить — несчастным, бесприютным,
сорвавшимся в запале на фальцет!»
А нынче сам — скиталец.

Пускай мы не знаем меры,
но даже теряясь где-то,
мы верой стоим и правдой
за собственную судьбу.

Если муза улетает — к чему держать?
Её сердце не стерпит насилие, гнев и гнёт.
У неё лишь от вида заточенного ножа
осыпаются крылья. Без крыльев она умрёт.

Знаешь, у тех, кто пишет, или в страстях томится,
Температура выше средней по всей больнице.
Крайне легко, наполняясь сладостью модуляций,
приобрести способность самовоспламеняться.

Времена не меняются. Только проходят мимо.
Времена не меняются. Мы их меняем сами.

Мы оглохли. Ослепли. Мы чувствовать мир не умеем.
Наши руки и ноги связали узлом провода.
На скале свои сладкие песни поёт Лорелея.
Только нам их теперь не услышать. Никак. Никогда.

Нас научили быть жёстче, строже и верить своей тропе.
Нас, к сожалению, очень сложно спонтанно узнать в толпе.
Мы смотрим как-то комично гордо, не в силах умерить спесь.
Мы не умеем ценить законы. Мы знаем почём и где.
Мы мчимся на звон монет,
Мы честь и совесть своей эпохи. Хотите вы, или нет.

Джунгли зовут! Воистину,
драться за кость — по нраву нам.
Город пестрит бесчисленной
и беспощадной фауной. Мчатся акулы бизнеса.
Слился косяк планктоновый.
Звери к подземке близятся,
утром покинув логово.

Классика — это не то, чтоб стиль и форма,
но состояние духа. И мне, признаться,
гоько смотреть, как порядок вещей разорван
лигой финансово объединённых наций.

Мне как-то заявили: «ты — фуфло».
Сперва я был немного опечален -
безбожно пил и тихо скрёб тефлон.
Но так происходило лишь вначале.

Каковы перспективы? Какое нас ждёт спасение? -
А должны ли мы вечно терзаться и сомневаться?
В этом мире немало загадок для нас посеяно.
Он как зрителный зал. Залужите его оваций.

Все цветы — на камнях. Всякий храм — на костях.
Мы влечём за собой неминуемый крах.
Каждый путь — это цепь из грехов и Голгоф.
Каждый Бог — это призраки мёртвых богов.

Каждое утро считаю по боли в ногам,
сколько препятствий мне сонные боги расставили.
Я постигаю вселенную, словно врага.
Как испытание. Где то бюро, где дают новую жизнь
вместо утраченной?

Ты сказала, что плох мой вкус.
Что я, мол, неразборчив в женщинах.
Да, бывало порой — влюблюсь,
и от жизни словлю затрещину.

Ты помнишь, как мы читали друг другу свои стихи?
А помнишь, как мы гуляли по всем разводным мостам?
А помнишь — в концертном зале читали ноктюрн с листа,
и если мы брали паузу, что в нотах предрешена -
вокруг наступала сразу кромешная тишина.

Это было в апреле. Она говорила: «Слушай,
мы могли бы поехать куда-нибудь этим летом,
если б ты перестал представлять из себя поэта
и пошёл на работу.» О, как это справедливо.
Мы расстались изысканным вечером у залива.
«Ты бы мог» — она плакала — «стать в моей жизни вехой...»
Всё сложилось весьма полноценно.
И я уехал.

Они молились. Они не знали,
что божество им преподнесёт.

Время не даёт последних шансов -
время оставляет отпечатки.
Время не уходит по-английски.
Затянувшись музыкой, прощаться
с юностью на лестничной площадке,
безотчётно вспомная близких -
всё, что остаётся.

Слушайте — не горячусь, не брежу,
не пытаюсь напугать кого-то.
Вам ведь тоже запах ноздри режет?
Это потому, что здесь — болото.

Верьте в искусство, в исконную силу слова,
верьте, что встретите джинна в пустой столовой,
в рукопожатия, В Северную пальмиру.
Верьте, что сборная выиграет Кубок Мира. Верьте в свою исключительность и бесценность.
Верьте, что в дамки можно попасть, не целясь.
Только сейчас. Не зацикливаясь на прошлом. Верьте во что-нибудь.
Чтобы не стало тошно.

Ты помнишь, как мы забыли
про всех остальных людей? Про стужу ветров навылет,
про курицу на плите,
про трудности со счетами,
про панику всех стихий?

Всё не столь драматично. Обрывки бумажных судеб
сплетены меж собой бирюзовой атласной лентой.
Мир достаточно светел, свет — мягок, а жизнь, по сути,
чересчур коротка, чтобы тратить на сантименты.

Бесконечно шагай вперёд.
Отхлебнув Конан-Дойля, закусывая Ремарком.
Мимо хроники невезений,
Мимо тех, кто бесстыдно врёт.

Я был неистовей, чем ты,
ты осмотрительней меня. Пока я ветром бушевал,
когда я силу применял, ты принималась за штурвал.

Упаси Вас Господь хоть кого-то терпеть.
Заклинаю и ныне, и ране, и впредь -
Пусть не станет никто как постылая медь.
Пусть не станет никто как чеканная плеть.

Даже мёртвый писатель — прекраснейший собеседник.