Голгофа (Calvary) – цитаты и высказывания

— Заключенным вера нужна не меньше, чем остальным. А может, и больше.
— Правда? И они могут обрести Бога, а потом сказать, что он отпустил им грехи, и то, что они сделали, теперь не важно, потому что они спасены?
— Да, что-то вроде этого.

Если Бог тебя не поймет, то никто тебя не поймет.

— ... Нет, такому человеку, как я, наказание не грозит. Никогда. И все же некую крупицу вины я за собой чувствую.
— Крупицу. Правда?
— Ну... я чувствую, что должен чувствовать вину. Разве это не одно и то же?

— Я прощаю тебя. А ты прощаешь меня?
— Всегда.

Мир рухнет, если католическая церковь утратит интерес к деньгам.

— Ваш муж был хорошим человеком?
— Он был хорошим. Мы прожили вместе хорошую жизнь и очень любили друг друга. А теперь его нет. И это не несправедливость. Просто так случилось. Но многие люди живут не так хорошо. Они не знают любви. И вот это — несправедливость.

— А знаете, как понять, что ты действительно постарел?
— Как?
— Все стараются не произносить слово «смерть» при тебе.

— Я думал, мы друзья.
— Друг — это тот, кто еще не стал врагом.
— Дешевый цинизм.
— Ну уж нет, не дешевый. Этот цинизм обретен с болью. Этот цинизм выстрадан в ходе черт знает каких физических и психологических пыток.
— Ладно, не дешевый, но все равно цинизм.

— Почему люди убивают себя, Отец?
— Почему люди убивают себя? Вопрос не в бровь, а в глаз. Думаю, причины бывают разными. А ты как думаешь?
— Не знаю. Пьянство. Депрессия. Может, отсутствие секса.
— Ты — презентабельный молодой человек. Не думаю, что у тебя с этим проблемы.
— У меня язык плохо подвешен. Не умею болтать. Да просто скучно, ничего больше. То ли с собой покончить, то ли в армию пойти...

Я всегда считал психопатами людей, идущих в армию в мирное время. Мне кажется, ими движет желание узнать, каково это — убить кого-то. И я не думаю, что такие наклонности должны поощряться в современном обществе. Иисус Христос тоже так же думал. И рядом с заповедью «не убий» нет звездочки и примечания внизу страницы с перечислением случаев, когда убивать все-таки можно.

Бог милостив и границы его милости пока не установлены.

— Если честно, мне кажется, что слишком часто говорят о грехах. И недостаточно часто о добродетелях.
— Может, ты прав. А какая для тебя главная?
— Пожалуй, умение прощать серьезно недооценивают.

— Люди клянут Бога, клянут друг друга, иногда даже теряют веру.
— Теряют веру? Выходит, не такая уж это сильная вера, если ее так легко можно потерять…

— Как жизнь?
— Все ближе к смерти. А у вас?
— Тоже. Все на старой машинке печатаете? Выпендреж.

— Господи Иисусе! Что с вами случилось?
— Брендан Линч.
— Брендан Линч? Он же буддист!
— И что с того, что он хренов буддист? По-вашему, буддисты не бьют людей?! А в Тибете на улицах плюют в слепых. А в Африке убивают альбиносов. А вы такой наивный, мать вашу! Какого хрена вы вообще стали священником? Вам бы быть каким-нибудь гребаным бухгалтером в страховой компании!

— Я узнал вкус спермы в семь лет. Вам нечего сказать?
— Поистине обескураживающее начало.

— Сообщаешь о прелюбодеянии заранее?
— Разве так не честнее, чем на исповеди, когда все давно позади и уже ничего не исправишь?

Врач-атеист — такова моя роль. В ней не слишком уж много ярких реплик. Одна часть гуманизма на девять частей черного юмора.