Гавриил Романович Державин – цитаты и высказывания

Блаженство не в лучах порфир,
Не в вкусе яств, не в неге слуха:
Но в здравии и в спокойствие духа,
Умеренность есть лучший пир.

Я царь — я раб — я червь — я бог!

Жизнь есть небес мгновенный дар;
Устрой ее себе к покою,
И с чистою твоей душою
Благословляй судеб удар.

Государственный человек более других сограждан должен быть одушевлен, движим и руководствован любовию к Отечеству. Он должен любовью к Отечеству жить, вливать ее в своих подчиненных и быть примером в ней всему государству.

Цари! вы светом обладайте,
Мне не завидна ваша честь,
Стократ мне лестнее, вы знайте,
Над нежным сердцем сладка власть;
Деритесь, славьтесь, устрашайте,
А я под тенью мирт стою
И Катеньку мою пою.

Богатство в поте собирая
И не живя, кончает век,
Дрожит, нажиток сохраняя,
Богатый бедный человек!
А я сей страстью не страдая,
Моих сокровищ не таю,
Я Катеньку мою пою.

Герои, жизнь пренебрегая,
Старайтесь лавры заслужить,
Я миртою себя венчая,
Хочу жить мирно и любить;
Но, вашей славы не желая,
Я честь вам должну отдаю,
А Катеньку мою пою.

Теперь ясно видно, что Барклай нечестный человек и неверный или глупый вождь, что впустил столь далеко врага внутрь России.

Живи и жить давай другим,
Но только не за счет другого:
Всегда доволен будь своим,
Не трогай ничего чужого;
Вот правило, стезя прямая
Для счастья каждого из всех.

Как в море льются быстро воды,
Так в вечность льются дни и годы.

Враги нам лучшие друзья;
Они премудрости нас учат.
Но больше всех страшуся я,
Ласкательством меня кто мучит.

Осёл останется ослом,
хоть осыпь его звездами.
Где должно действовать умом,
Он только хлопает ушами.

Дух всюду сущий и единый,
Кому нет места и причины,
Кого никто постичь не мог,
Кто всё собою наполняет,
Объемлет, зиждет, сохраняет,
Кого мы называем: бог.

Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.

Неизбежным нашим роком
Расстаешься ты со мной.
Во стенании жестоком
Я прощаюся с тобой.
Обливаяся слезами,
Скорби не могу снести;
Не могу сказать словами
Сердцем говорю: прости!

Веселье то лишь непорочно,
Раскаянья за коим нет.

Новость часто бывает не иное что, как забвение прошедшего.

Не зрим ли всякой день гробов,
Седин дряхлеющей Вселенной?

Если б милые девицы
Так могли летать, как птицы,
И садились на сучках,
Я желал бы быть сучочком,
Чтобы тысячам девочкам
На моих сидеть ветвях.
Пусть сидели бы и пели,
Вили гнезда и свистели,
Выводили и птенцов;
Никогда б я не сгибался,
Вечно ими любовался,
Был счастливей всех сучков.

Я любил чистосердечье,
Думал нравиться лишь им,
Ум и сердце человечье
Было Гением моим.

Снисходишь ты на лирный лад;
Поэзия тебе любезна,
Приятна, сладостна, полезна,
Как летом вкусный лимонад.

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит. Так! — весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить. Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льёт Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал, Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о Боге
И истину царям с улыбкой говорить.

Люблю! — кого? — сама не знаю.
Исчез меня прельстивший сон.