Эмиль Дюркгейм – цитаты и высказывания

Кто не пощадил себя, еще менее будет щадить других.

Любовь дала мне крылья, теперь я должен летать.

Я же художник, я опишу людей, события, в общем, всех. Кроме тебя.

Ты был взвешен, ты был измерен и был признан никуда не годным.

Я тебя так отделаю, что твои внутренности станут твоими наружностями! Боль! Жуткая боль!

Я тоскую по тебе. Тоскую, как солнце тоскует без цветка среди зимы. Сердце мое замерзает в студеном мире, куда ввергло меня твое отсутствие.

Твоя красота отразится в моих доспехах и в боках моего коня!

Я овладел их вниманием, а ты иди и завоюй их сердца.

— Ты сознательно угрожал жизни члену королевской фамилии.
— Он сознательно хотел этого.

Каждая капля пота имеет свою цену.

Тот, кто мечтает достать звезду с неба, может споткнуться о жалкую соломинку.

Твои друзья любят тебя. Не знай я тебя, и этого было бы довольно.

— Он мёртв.
— Я так долго ждал этого!
— Ты ждал, когда сэр Эктор обгадится до смерти?!

– Ваше имя, госпожа. Я жажду его знать.
– Охотник. Вы упорны.
– Впрочем, возможно, у ангелов нет имени, а только красота.
– А ваше имя?
– Ну, я эм...
– Вы забыли. Или вас зовут сэр Эм?!
– Ульрих... Фон Лихтенштейн из Гельдерланда.
– Как тут не забыть, столько титулов... Вот это доспехи!
– О чём вы?
– Из какого сундука этот антиквариат?... Если победите, это войдёт в моду. Мой дедушка обязательно выползет в своих латах... Какой у вас щит... эффектный... Ох уж эти рыцари из захолустья. Не лучше крестьян.

Господа! Миледи... И все те, кто не восседает на подушках!... Сегодня, сегодня... вы все друг другу ровня... Поскольку всем вам повезло. Мне, скромному юноше, выпала честь. Нет! Великое счастье, представить вам рыцаря, чей благородный род древнее знаменитого рода самого... Карла Великого... Впервые я его встретил на холме близ Иерусалима. Он говорил Богу о страданиях, которые он причинил сарацинам в сражении и молил простить его. Затем, он поверг меня в изумление. В Италии он спас оставшуюся без отца девушку от непристойных посягательств её турецкого родича... Да. В Греции он провёл год в тишине, дабы проникнуть в тайну звучания... безмолвия... Но золото в позолоте не нуждается, отбросим болтовню. Радуйтесь! Невероятный мечтатель, поборник нравственности и чести, служитель Господа нашего, единственный, могучий сэр Ульрих фон Лихтенштейн!

— Джозефин, вы... вы напомнили мне то место из Библии, когда господь остановил солнце над Гибионом, чтобы Иисус Навин сумел разбить Амаритов.
— Я не понимаю...
— Я хотел попросить господа остановить луну, чтобы эта ночь и ваша красота остались такими навсегда.

Что мы за парочка с тобой? Оба пытаемся скрыть свое лицо, и у обоих это не получается. Твои люди любят тебя, и это уже о многом говорит, но ты пошел вперед, когда следовало отступить, и это поступок настоящего рыцаря.

Мы знаем теперь, что причина самоубийств лежит вовсе не в затруднениях жизни и что средство остановить рост числа добровольных смертей состоит вовсе не в том, чтобы сделать борьбу менее суровой, а жизнь более легкой. Если люди убивают себя теперь чаще, чем раньше, то не потому, что нам приходится делать более тяжелые усилия для поддержания своего существования, и не потому, что наши законные потребности меньше удовлетворяются, а потому, что мы не знаем теперь ни того, где останавливаются наши законные потребности, ни того, какую цель имеет наша деятельность.

Единственный опытный факт, доказывающий, что жизнь вообще хороша, — это то, что громадное большинство людей предпочитает ее смерти.

Человек так легко ошибается относительно самого себя и относительно природы своего настроения: ему, например, кажется, что он действует вполне хладнокровно, тогда как он находится на высшей ступени возбуждения.

— Как нам его побить?
— Палкой, когда он спит. А когда он на коне, с пикой — он непобедим.

Я пришла сюда на исповедь и ради витражей. Они буйство красок в этом сером мире.

— Для меня женщины загадка.
— Для меня тоже. А мы — для них. Кроме тебя.

— Сэр Ульрих, что вы наденете сегодня на бал?
— Ничего.
— Тогда мы произведём фурор, ведь я собираюсь одеться под стать вам.

— Вам нужен врач.
— Он уже был. Сказал, что жить буду. Хотя не очень похоже...

Страшно представить, я не видел тебя месяц. Я видел новую луну, а тебя нет. Я видел закаты и рассветы, а твое дивное лицо ни разу. Осколки моего сердца так малы, что могли бы пройти через игольное ушко. Я тоскую по тебе, как солнце посреди зимы тоскует по цветам. Без красоты, к которой тянулись его лучи, сердце леденеет, словно бездна, в которую повергла его разлука. Я отправляюсь на турнир в Париж, он покажется мне пустыней, если там не будет тебя. С надеждой. Надежда вселяет любовь. Надежда спасает. Лишь она помогает мне дожить до вечера, а потом и до утра. И хотя ты совсем куда-то скрылась, я таю надежду еще раз взглянуть на тебя. С любовью и со всей душой, навсегда твой верный рыцарь Ульрих.

— Черному Принцу пришлось распустить свою армию. Они мародерствовали, грабили, разоряли храмы и поселки...
— В общем, совершали старые грехи на новый манер.

— Я непременно отомщу вам.
— Ну и что же такого ты сможешь нам сделать?
— Я опишу в следующей своей книге все ваши пороки, все прыщи на вашем лице. Я был голым лишь один день, вы же будете «голыми» вечность.

— Миледи велела передать, что если вы любите ее...
— Да знаю, я должен терпеть поражение и проиграть турнир! Она что, ничего не видела?
— Нет, она сказала, что если вы любите ее, то больше не будете проигрывать, а станете победителем турнира.
— Вот она, твоя любовь, твоя Венера!
— Как же я ненавижу ее!

Это очень крошечная мишень, Уильям, но ты должен целиться в его сердце.

Такие дни, как этот, редко выпадают, чтобы опошлять их тяжеловесными словами и поэтому без лишних слов: сэр Уильям Тэтчер, сын Джона Кровельщика, родившийся в трущобах, неподалеку от этой арены и вот, он стоит на ней перед вами!

— Папа, я боюсь!
— Чего?
— Я не буду знать дороги домой.
— Не глупи, Уильям, иди, куда ведет тебя сердце.

— Когда-нибудь, я стану рыцарем.
— Сын кровельщика никогда не станет рыцарем. Ты бы еще звезду с неба взялся достать. Для этого надо изменить свою судьбу.
— Это возможно, папа? Человек может изменить свою судьбу?
— Да, Уильям, если человек захочет — он может все.

— Ты что, ослеп? Не видел флаг?
— Все я видел.
— Значит, ты поддался для пущего эффекта? Чтобы потом твоя победа выглядела эффектнее?
— Я проигрываю во имя любви Джоселин.
— О Боже, лучше бы ты ослеп...

Он не подчинялся правилам. Он был рожден, чтобы сломать их.

— Это очень романтично!
— Ты женщина или кузнец?
— Иногда и то, и другое.

— Моя дорогая Джоселин. Эм... я скучаю. Нет, стой, так что, неправильно?
— Это уж тебе выбирать, какую яму себе копать. Так что писать?
— Напиши про ее грудь.
— Что скучаешь по ней.
— По груди?..
— Да-да, но я бы обратил взор чуточку повыше, Уильям.
— Я скучаю по ее шее?
— А еще повыше, куда-то к небесам, например?