Джойс Кэрол Оутс – цитаты и высказывания

Все, что вне фокуса, в расчет не принимается.

Один греческий философ утверждал, что то состояние, в котором пребывает еще не рожденный на свет младенец в утробе матери — самое сладостное. Ну а я уверен, что самое сладостное состояние — это сон. Ты мертв, и в то же время жив. Нет ощущения совершеннее.

В пустом доме телефон всегда звонит громче.

В любви существуют лишь две вещи: тела и слова.

Зачем обижать другого человека? Достаточно того, что ты и так обижен судьбой.

Ибо даже счастье приедается; даже счастье не есть цель поиска.

Ощущение счастья столь острое, будто рот набит осколками стекла.

Куда уходишь ты, когда исчезаешь? И одна ли ты там, куда ушла?

Смерть — лишь последняя сцена последнего акта.

Где бы ты ни была, куда бы ни направилась, я тоже буду там. Прежде чем сообразишь, как туда добраться, я уже буду там. И буду тебя ждать.

Разве Война не Зло? Разве Зло не Война?

И как настойчиво все твердили: держись, будь храброй, тужься! тужься! тужься! — и так на протяжении восемнадцати часов. Рожать. Дарить жизнь ребенку. Словно роды — это дар небес, невесть какая радость. В тот момент Лорейн так и подмывало сказать всем: роды — это совсем не дар, это когда у тебя отбирают. Младенец проталкивается, изо всех сил стремится выйти из тебя. Он — сосуд насилия, жаркой невыразимой ярости.

Этот мир, дорогие детки, наш — до тех пор, пока мы этого желаем.
Пока нам достает храбрости, милые детки, желать этого.

... провал есть не что иное, как хитрая репетиция Успеха: не теряйте веры!

Ведь музыка возникает на кончиках пальцев и проходит через нас насквозь. Мы не слышим её, мы её подслушиваем.

Раз вы смеетесь, значит, это комедия. Даже если при этом вам больно.

Мерцающий экран кинотеатра... Другой мир, в котором можно жить. Но где он?..

Я живу в твоих мечтах, ведь правда? Приди, живи и ты в моих!

Знаю, ни о чем не пожалею,
Если полюбить тебя посмею.

Девочки вообще не слишком сильные; тело у них хрупкое и ломкое, как у куклы; твое тело и есть тело куклы; твое тело для других — чтобы любовались им, нянчились; твоим телом пользовались другие, не ты; твое тело было точно соблазнительный плод, в который хотелось вонзить зубы и наслаждаться его вкусом; твое тело — для других, не для тебя.

Не переживай из-за дураков. Не пытайся понять их. В этой жизни время на размышления ограничено, и не стоит расходовать его на людей, которые не могут быть нам опасны.

Сохрани в своем сердце свет и надежду. Но будь готова к худшему. Keep a light, hopeful heart. But ­expect the worst.

Побереги слезы, дитя мое! Они тебе еще пригодятся.

Тело не способно различать очищение от грехов и наказание. Ибо тело невежественно и к тому же ещё безгласно.

Кто видел лик Господа, должен умереть.

Молодым ацтекам, видимо, разрешалось ненадолго стать богом, — а может быть, их для этого выбирали, не знаю, как уж там было, — при условии, что, когда настанет время, им, следуя религиозному обряду, вырежут сердце на алтаре. Человек соглашался сначала стать богом, а потом соглашался, чтобы у него вырезали сердце. Вот я и думаю, стоит ли ценой такой жертвы становиться богом? А в конце что — похороны при большом стечении народа?

... все остальные дети в приюте, совершенно чужие ей, дети, которых она боялась и не любила, были на деле ее братьями и сестрами. Просто раньше она их не знала, а вот теперь узнала. И весь этот огромный мир был населен несметным количеством ее братьев и сестер. Несть им числа, точно песчинкам, и у каждого есть душа, и все одинаково любимы Богом.

Ибо мы, если нам не говорят, кто мы, словно и не мы вовсе.

А в Саду за Стеной цветут роскошные розы, и порхают колибри, и еще там музыка, и шумит фонтан, и ты широко раскроешь глаза при виде всех этих чудес. А старый безобразный гном с зеленоватой кожей окажется заколдованным Принцем, и злые чары развеются, и он упадет перед тобой на колени и попросит твоей руки, и женится на тебе, и вы будете жить с ним счастливо и вечно в этом царстве Сада; и ты никогда, никогда больше не будешь одинокой и несчастной маленькой девочкой. Если останешься со своим Принцем в этом Саду за Стеной.

Да ни одна супружеская пара на свете ни за что и никогда не захочет удочерить ни Флис, ни Джанет, ни Джуэл, ни Линду. Даже Дебру Мэй не захотят, эту хорошенькую рыжеволосую и веснушчатую двенадцатилетнюю девочку. Потому что они уже перестали быть детьми, они были девочками. Уже сформировавшимися взрослыми девочками с этаким «особенным» взглядом. Взгляд выдавал их, говорил о том, что их часто обижали взрослые и что они этого никогда им не простят. <...> Приемные родители хотели усыновлять или удочерять или грудных младенцев, или совсем маленьких, не успевших сформироваться детей. Детей, не научившихся говорить и потому не имеющих воспоминаний.

Мы безрассудно движемся к бездне, поставив между собой и её краем нечто, не позволяющее её видеть.

Одиночество — опасная вещь. Если оно не ведет тебя к Богу, оно ведет к дьяволу. Оно ведет тебя к самому себе.

Что есть скорбь мира, если не горе любви, выраженное в столь многих и разных словах?

Вы когда-нибудь видели снимки нацистских лагерей смерти? Или Хиросимы, Нагасаки? Горы трупов, сваленных, как поленья? И среди них — и совсем маленькие дети, и даже младенцы. Вот из-за чего следует огорчаться! Это и есть порнография!

Мы верим в то, что считаем правдой, пусть даже иногда это невозможно доказать!

Но что есть время, как не ожидания людей, которые ты обязана оправдать? Но можно отказаться играть в эту игру.

В мироздании нет ничего случайного — таков один из моих Законов Физики, — ничего, кроме самого мироздания.

Страх рождается из надежды, и если ты сумеешь выбросить надежду из жизни, то вместе с ней избавишься и от страха.

Они были похожи на типичную голливудскую парочку. Красавица и Чудовище. Что всегда смешно, если сами вы, конечно, не являетесь этим чудовищем.

Она не была влюблена, но полюбила бы, если бы это могло ее спасти.