Джордж Гордон Байрон – цитаты и высказывания

Пусть счастья не сумел достичь я, —
Ты воплощенье чистоты,
И пошлой жертвой злоязычья,
Любимая, не станешь ты!

Но мне ненавистны произведения, которые являются чистой выдумкой, даже самый фантастический сюжет должен быть фактически обоснован, только лжец руководствуется голой выдумкой.

Кто не изведал, как слабы, пусты
Слова перед величьем красоты?
Чей разум был достаточно силён,
Чтобы, восторгом дивным ослеплён,
Не затуманился и не признал хоть раз
Могущество и власть прекрасных глаз?

Покуда Колизей неколебим,
Великий Рим стоит неколебимо,
Но рухни Колизей — и рухнет Рим,
И рухнет мир, когда не станет Рима.

Любовь — глубокой нежности полна,
В соблазнах, в горестях закалена.
Крепка в разлуке, вдалеке горда,
Все та же — чудо — долгие года.

Непостоянства я не признаю,
Противны, гадки, мерзки мне натуры,
Меняющие вечно суть свою,
Как ртуть от перемен температуры.

Животных и людей всегда
Друзьями сделает беда.

Высушить одну слезу — больше доблести, чем пролить целое море крови.

Разумный человек обычно пьёт, -
Что в нашей жизни лучше опьянения?
Всечастно упивается народ
Любовью, славой, золотом и ленью.
Без опьянения жизни сладкий плод
Казался б просто кислым, без сомненья.
Так пей же всласть на жизненном пиру,
Чтоб голова болела поутру.

Ночь придает блеск звездам и женщинам.

Если бы я потерял мир из-за тебя, я не потерял бы тебя ради мира.

Мы в ненависти все отрады больше видим,
Мы любим второпях, но дольше ненавидим.

В одиночестве человек часто чувствует себя менее одиноким.

Если бы Лаура была женой Петрарки, разве он писал бы ей сонеты всю свою жизнь?

Прощай. И если мы расстаемся навсегда, то навсегда прощай.

Раны от любви если не всегда убивают, то никогда не заживают.

Если уж заблуждаться, пусть это будет по велению сердца.

Слезы женские трогают, у мужчин они бывают настоящим растопленным свинцом; потому что для женщины слезы бывают облегчением, для нас же пыткою.

Несчастье, что мы не можем ни обходиться без женщин, ни жить с ними.

Для красоты дистанция нужна.

Общество — цивилизованная орда, состоящая из двух могущественных племен: недоедающих и скучающих.

Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость – самая короткая.

В конце концов, что такое ложь? Замаскированная правда. (А что такое ложь, в конце концов? Всего лишь переряженная правда.)

Простой отказ — одно мгновенье боли!

От адской гекатомбы мертвых тел
Сам дьявол содрогнулся...

Апостол Петр сидел у райских врат.
Его ключи порядком заржавели:
Уж много дней и много лет подряд
Дремал святой привратник от безделья.

Да, он ревнует, но не так, как встарь,
А вежливей — не столь остервенело.
Убить жену? Он не такой дикарь,
Как этот черный сатана Отелло,
Заливший кровью брачный свой алтарь.
Из пустяков поднять такое дело!
Не лучше ли, в беде смирясь душой,
Жениться вновь иль просто жить с чужой.

Он человек незаурядный, из тех, что несмотря на все усилия держаться в тени неизменно привлекают к себе внимание.

Никем дела земные не велись,
Лишь ангел-летописец в огорченье
Следил, как быстро беды развелись
В подлунном мире: ведь при всем раченье,
На перья оба выщипав крыла,
Он отставал в записыванье зла.

Терпи и мысли — созидай в себе
Мир внутренний, чтоб внешнего не видеть:
Сломи в себе земное естество
И приобщись духовному началу!

Ты плачешь — светятся слезой
Ресницы синих глаз.
Фиалка, полная росой,
Роняет свой алмаз.
Ты улыбнулась — пред тобой
Сапфира блеск погас:
Его затмил огонь живой,
Сиянье синих глаз. Вечерних облаков кайма
Хранит свой нежный цвет,
Когда весь мир объяла тьма
И солнца в небе нет.
Так в глубину душевных туч
Твой проникает взгляд:
Пускай погас последний луч -
В душе горит закат.

Бездушными буду за душу судим:
Не им твои губы ответят, — моим!

К чужой тоске душа глуха, в своей тоске — нема.

Да, для спасенья душ и убиенья тел
наш остроумный век из лучших побуждений
немало способов изобрести сумел. (К спасенью душ и умервщленью плоти,
Благую цель преследуя притом,
В наш век — вы сотни способов найдете.)

Если женщина способна любить своего мужа, насколько больше будет она, естественно, любить человека, который не будет ее мужем.

Без меры. Без начала. Без конца,
Великолепно в гневе и в покое.
Ты в урагане — зеркало творца,
В полярных льдах и в синем, южном зное
Всегда неповторимое, живое.
Твоим созданиям имя — легион,
С тобой возникло житие земное,
Лик вечности, невидимого трон,
Над всем ты царствуешь, само себе закон.

Увы, не все равно ли,
Где стать добычей тленья и червей,
Где гибнуть: в цирке иль на бранном поле,
И там и здесь — театр, где смерть в коронной роли.

Любовь растет иль вянет. Лишь застой
Несвойствен ей. Иль в пепел обратится,
Иль станет путеводною звездой,
Которой вечен свет, как вечен мира строй.

Но чувство гнать, — увы, — пустое дело!
А в нем одно воспоминанье тлело:
О той одной, единственной, о той,
Чьей верности он верен был мечтой...

О суеверье, как же ты упрямо!
Христос, Аллах ли, Будда или Брама,
Бездушный идол, бог — где правота?
Но суть одна, когда посмотришь прямо:
Церквам — доход, народу — нищета!