Артуро Перес-Реверте – цитаты и высказывания

... настоящая культура, Культура с большой буквы состоит из книг, здравого смысла, любви к знаниям, доброй воли и памяти.

Удача любит отважных.

Деньги — ключ, открывающий людям потайные двери.

Мир вращается по своим собственным правилам, составленным из двусмысленностей и случайностей, включающих в себя появления и исчезновения, присутствия или отсутствия, жизни и смерти.

Нет у меня одной-единственной любимой книги. Не бывает таких книг, которые существовали бы сами по себе, отдельно от других книг.

Вы не выставляетесь напоказ, как свойственно люди недалёким, нахраписто лезущим к успеху, не стремитесь предстать не таким, как на самом деле, лишены пошловатого тщеславия. И даже того природного нахальства, которое так свойственного юношам из благополучных семей... Но кажется, что мир льнет к вам, стелется вам под ноги, хоть вы и не прилагаете к этому особых усилий...

Искусство чего-нибудь стоит, только если как-то вяжется с жизнью. Выражает ее или объясняет.

Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт.

... От напряжения язык развязывается, а нервы начинают сдавать.

Нет, что ни говори, а жизнь — это одно сплошное дерьмо.

— Откуда ты, дружище?
— Откуда ж мне идти?! Разумеется, из артиллерийского парка, где я дрался за родину.
— Ну да?! И как же?..
— Геройски.

Стоя в одиночестве перед трупом голландца, я по-иному стал смотреть на мир. И ужасная истина, лишь слабое предвестие которой угадывал я прежде в прозрачно-зеленоватых глазах капитана, ныне открылась мне: тот, кто убивает издали, понятия не имеет о том, что такое убийство. Тот, кто убивает издали, не усваивает уроков жизни и смерти – он не рискует, не обагряет свои руки кровью, не слышит дыхания противника, не видит в его глазах ужас, или злобу, или безразличие. Тот, кто убивает издали, не подвергает испытанию крепость своей руки, силу духа и совесть, не творит призраков, которые потом всю жизнь будут являться к нему по ночам, тревожа его сон. Тот, кто убивает издали, – негодяй, который заставляет других делать за него грязную и кровавую работу. Тот, кто убивает издали, – наихудший из людей, ибо ему неведомы ярость, ненависть, жажда мести, равно как и жалость или раскаянье. И потому тот, кто убивает издали, не знает, чего лишен.

Нож есть нож и везде опасен одинаково... Не говоря уж о том, что теперь все предпочитают пистолеты.

Каждый человек выглядит на столько, сколько он пережил и сколько прочитал. Поглядите на себя.

Все сущее — это шахматная доска, составленная из клеток дней и ночей, на которой Судьба играет людьми, как фигурами.

Информация, которую даёт вам книга, обычно бывает объективной. Хотя злонамеренный автор может представить её в таком виде, что читатель поймёт её превратно, но сама по себе информация не бывает ложной. Это читатель прочитывает книгу неверно.

Народ в Барракас — резкий, грубый, насмешливый и потому так ценит кортес и кебрадес. Здесь принято прижимать к себе партнёршу тесно, держать плотно, просовывать ногу между ее колен и откладывать прочие удалые штуки вроде тех, что проделывают сейчас с блондинкой. Если бы так исполняли музыку на каком-нибудь празднике, на семейном воскресном торжестве или среди молодежи, почти никто не вышел бы танцевать. Во-первых, это сочли бы неприличным, а во-вторых, просто не понравилось бы.

Власть всегда пытается приручить то, чем не может управлять.

У каждой эпохи есть своя высшая точка. И люди, наиболее полно выражающие ее. Мое время кончились давно, а затянутые финалы я не люблю.

И не существует Голливуда, который был бы способен передать то, что передавали слегка накренённые кадры, снятые Маркесом: серое нависшее небо, горящие дома, молча шагающие по дороге солдаты, разлитое в воздухе ощущение опасности, безмерную тоску и одиночество.

Память репортёра всегда похожа на большой альбом со старыми беспорядочно перемешанными фотографиями; она полна воспоминаний — собственных и чужих.

Мы живём, полагая, что наши усилия, наша работа, то, что мы получаем взамен их, прочны и основательны. Мы думаем, что всё это надолго, что сами надолго. Но однажды небо обрушивается нам на голову. И оказывается, что всё, чем мы владеем, — непрочно. А самое хрупкое из всего этого — наша жизнь.

Каждый убитый — всегда обещание страданий и горя для того, кто ждёт тебя и не знает, что ты уже мёртв.

— Это тебе Бог повелел, чертов поп, кровь проливать?!!!
— Истинно так. Господь Бог повелел вас всех до единого в пекло отправить...

А новые рынки появятся непременно. Посмотрите на русских... Если царь объявит Франции войну, им понадобится всё на свете.

Chi va piano, va lontano, chi va forte, va a la morte. Тише едешь — дальше будешь, быстро едешь — к смерти прибудешь.

Уверяю вас, ничего общего с родовитыми пустышками, которые только и знают, что заполнять именами кавалеров бальные книжки да наряжаться в ожидании того часа, когда папа продаст их вместе с титулом тому, кто больше заплатит.

У нас единственным видом знатности, говорят здесь, почитается увенчанный успехом труд.

— Я солдат. Присягу принимал. И мои командиры вытащат меня отсюда. Это их святая и прямая обзанность.
— Офицеры? Да они сидят сейчас в тепле, пережидают... А тебя бросили. Да и меня тоже. Всех нас...
— Но родина...
— Ох, да не смеши ты меня! О чём ты? Посмотри на себя, посмотри на меня. Посмотри на всех этих простаков, что вышли сегодня утром на улицы. Вспомни, как корячились с утра в Монтелеоне, как жилы рвали, кровь проливали, погибали... И никто пальцем не пошевелил, чтоб помочь! Начхать на тебя этой родине!

— Вы лишились всякого чувства ответственности! Подстрекаете простонародье, разжигаете самые низменные страсти, а последствия могут быть поистине чудовищны… Неужели не довольно и той крови, что уже пролилась с обеих сторон?
— Кровь проливают, расстреливая народ картечью, эти вот господа. Правительство же и лично вы, капитан Альварес, сидите сложа руки и спокойно смотрите на это истребление. И это в лучшем случае! А в худшем – вступили с врагом в сговор.

— Да, Аранго, вот еще что! Проследите, чтобы женщины покинули парк до прихода французов. Тут им совсем не место.
— Я уж пытался прогнать их, господин капитан. Они только смеются мне в лицо.

Капеллан подходит и, пробормотав молитву, осеняет его крестным знамением.
— Католик был?
— Не знаю.
— Ну ладно. Всё равно.

В конец концов, в жизни каждой женщины наступает момент, когда она на какое-то время становится жертвой своей матки и своего сердца.

Закон корриды: «От хвоста до рога — недалека дорога».

Хороший игрок помнит ход тысячи партий, своих и чужих, и старается улучшить их новыми вариантами; он изучает своих предшественников, как учат иностранный язык или алгебру.

Для того, чтобы стать первым, нужна адская работа. Особенно если знаешь, что никогда не станешь.

Капитан допил кофе и, подозвав официанта, заказал ещё чашку. С капелькой водки — это для пищеварения хорошо. В Пунталесе у нас у всех нелады с желудком.

Помимо оружия разрушения и торможения всё ведёт к появлению третьей разновидности оружия — информационного. <...> В эпоху информационных сетей, спутников и глобализации облик мира и жизнь человека будет решать простой выбор кнопки. Убивает незначительное движение пальцем: мост, на который направляют самонаводящуюся ракету, новости о подъёмах или спадах на биржевом рынке, распространение всеми телеканалами мира в одно и то же время. Фотография солдата, который до этого был безвестным и безымянным.

— С оружием лучше туда не ходить... И не только туда, а вообще никуда. Всегда появляется искушение его применить.
— Не для того ли оно существует?

Пока есть смерть, есть и надежда.