Андрей Платонович Платонов – цитаты и высказывания

Скучные книги происходят от скучного читателя, ибо в книгах действует ищущая тоска читателя, а не умелость сочинителя.

Он вел состав с отважной уверенностью великого мастера, с сосредоточенностью вдохновленного артиста, вобравшего весь внешний мир в свое внутреннее переживание и поэтому властвующего над ним. 

... И будто эта растущая тоска и воспоминания были единственным утешением человека...

Одному человеку нельзя понять смысла и цели своего существования. Когда же он приникает к народу, родившему его, и через него к природе и миру, к прошлому времени и будущей надежде, — тогда для души его открывается тот сокровенный источник, из которого должен питаться человек, чтобы иметь неистощимую силу своего деяния и крепость веры в необходимость своей жизни.

… В тайном замысле каждого человека есть желание уйти со своего двора, из своего одиночества, чтобы увидеть и пережить всю вселенную...

... Она любила музыку, ей казалось, что в музыке печаль и счастье соединены неразлучно, как в истинной жизни, как в ее собственной душе.

Родившись, он удивился, и так прожил до старости.

Никто не смотрит на спящих людей, но только у них бывают настоящие любимые лица; наяву же лицо у человека искажается памятью, чувством и нуждой.

Я тебя никогда не обманывал и не обману, пока жив, потому что любовь есть также совесть, и она не позволит даже подумать об измене.

Каждое существо норовит сделать такое, чего никогда не было и не будет, поэтому многие явления природы необъяснимы и не имеют подобия во Вселенной.

... Иногда ему казалось, что настоящая охота жить только и приходит в старости, а в молодых годах этого понятия нет, тогда человек живет без памяти...

Бывают времена, когда люди живут лишь надеждами и ожиданием перемены своей судьбы; бывает время, когда только воспоминание о прошлом утешает живущее поколение, и бывает счастливое время, когда историческое развитие мира совпадает в людях с движением их сердец.

Он уехал далеко и надолго, почти безвозвратно.

Фрося пробудилась; еще светло на свете, надо было вставать жить.

Ты сознательный молодец, — ты чуешь массы, как животное.

Ранней весной, накануне света и тепла, бывают в природе печальные дни, — они грустнее, чем осеннее время. Темная земля бывает уже обнажена для солнца, но солнце еще бессильно согреть ее сквозь серый холодный покров облаков, и земля прозябает в унылом терпении. В эти дни кажется, что весна и лето еще будут нескоро и до них не доживешь.

... Я знаю, что всё, что есть хорошего и бесценного (литература, любовь, искренняя идея), всё это вырастает на основании страдания и одиночества.

Пишу о нашей любви. Это сверхъестественно тяжело. Я же просто отдираю корки с сердца и разглядываю его, чтобы записать, как оно мучается. Вообще, настоящий писатель это жертва и экспериментатор в одном лице. Но не нарочно это делается, а само собой так получается. Но это ничуть не облегчает личной судьбы писателя — он неминуемо исходит кровью.

Может быть, для самой любви ничего и не нужно, кроме двух любящих людей, но каждому из них необходимо удостоверить перед другим свою ценность, чтобы укрепиться в его сердце, и для этого привлекаются в свидетели, в доказательство любые прекрасные факты из постороннего мира, самого по себе неинтересного для сосредоточенного чувства любящих.

<...> человек, кормивший ее с детства, никогда не евший сахара, чтоб она ела его.

Ум изучил и запомнил местную природу с точностью исчерпанной истины. Даже звёзды, многие тысячи их, он знал наизусть по привычке, и они ему надоели.

Музыка всегда играет ради победы, даже когда она печальная.

У многих людей ум заменяется наглостью, иронией, насмешкой — «Вы интеллигенты»... Но за этим — невежество хулигана. Эгоизм жулика.

... Музыка утешает людей, она обещает им счастье и славную жизнь.

В старости душа не заживает, она долго мучается памятью...

С годами любимые теряют рост и равняются по жене, а женщина в любви ищет неравенства.

Человек болтлив, когда ему нечего сказать. Многие длинноты происходят из-за недостаточности мыслей и чувств.

— Чего ты землю нашу топчешь, божье чучело! Хоть бы ты помер, что ли, может, веселее бы стало без тебя, а то я боюсь соскучиться…
И здесь Юшка осерчал в ответ – должно быть, первый раз в жизни.
— А чего я тебе, чем я вам мешаю! ... Я жить родителями поставлен, я по закону родился, я тоже всему свету нужен, как и ты, без меня тоже, значит, нельзя…
Прохожий, не дослушав Юшку, рассердился на него:
— Да ты что? Ты чего заговорил? Как ты смеешь меня, самого меня с собой равнять, юрод негодный!
— Я не равняю, — сказал Юшка, — а по надобности мы все равны…

Она знала, чем болел Юшка, и теперь сама окончила ученье на врача и приехала сюда, чтобы лечить того, кто её любил больше всего на свете и кого она сама любила всем теплом и светом своего сердца…

... всё равно истины нет на свете или, быть может, она и была в каком-нибудь растении или в героической твари, но шёл дорожный нищий и съел то растение или растоптал гнетущуюся низом тварь, а сам умер затем в осеннем овраге, и тело его выдул ветер в ничто.

Лежи молча. Медведь дышит, а ты не можешь! Пролетарий терпит, а ты боишься!

Истина, товарищ Чиклин, забыться на может.

... Пусть он лучше злится, раз он вправду живет на свете.

Вы не волнуйтесь, товарищ следователь... Тут действовали факты внутри человека, а вы искали их только снаружи. Но вы сумели понять свой недостаток и поступили с Мальцевым как человек благородный. Я вас уважаю.

Очевидное всегда делается по секрету, а явно сообщаются лишь никому не нужные, не интересные пустяки.

— Он меня без понятия любит, — говорил Юшка. – Сердце в людях бывает слепое.

... глядели на карандаш с томленьем слабой души, которая появилась у них из последних остатков имущества, потому что стала мучиться.

Искусство должно умереть — в том смысле, что его должно заменить нечто обыкновенное, человеческое; человек может хорошо петь и без голоса, если в нём есть особый, сущий энтузиазм жизни.

Это постоянство и терпение означали верность и неизменность женского сердца.

— Вы следователь… — Вы должны знать про человека все, и даже то, чего он сам про себя не знает...