1+1 / Неприкасаемые (The Intouchables) – цитаты и высказывания

— Простите, я опять о своем, но мне дико интересно про уши. Вас правда штырит? То есть если уши покраснели, значит вы возбуждены?
— Да, это так. А еще, бывает, просыпаюсь утром, а уши набухли.

Боль иногда уходит, но мысли-то остаются.

— У вас есть рекомендации?
— Да. Рекомендаций навалом.
— Так. Мы вас слушаем.
— Ну не знаю, «Kool & the Gang», «Earth, Wind and Fire». Очень рекомендую.

— Вы любите живопись?
— Да, очень. Люблю Рафаэля.
— А мне больше нравятся другие черепашки-ниндзя.

— Она что, вас не вштырила по телефону?
— Нет, вштырила.
— И все?
— Сильно вштырила.

– Смотрите, она полгода читает ваши идиотские стишки и её штырит. Она чудачка, это точно. Наверное, на кресло ей плевать.
– Может быть.
– Их там на севере мужья колотят по пьяни, а с вами ей это не грозит.
– Вот гад.

— Это из «Тома и Джерри», да?
— «Том и Джерри». Какой болван! Помогите, это ведь шедевр!

У чувака пошла кровь из носа и он просит тридцатку?

Иногда вы должны заглянуть в чужой мир, чтобы узнать, чего не хватает в своём.

— Ну, нет! Это не смешно. Нет! Нет! Нет!
— «Найн!» — вы это хотели сказать?
— Нет, совсем не это.
— Филипп злой. Очень злой Филипп.
— Всё, я окончательно превратился в вашу игрушку. Ну, что смешного? Вы так до дурки доиграетесь.
— Не хочется ли вам захватить какую-нибудь страну?

— Это что было?
— О, ерунда — дыра в фюзеляже. Теперь никому из нас не спастись.
— Так, Филипп, если что-то не так — скажите!
— Рад был познакомиться...

Может быть, я наивен, но, надеюсь, во мне есть еще что-то хорошее, кроме банковского счета.

— У паренька проблема. Да еще и какая...
— Шшш!
— Он дерево... Поющее дерево... Еще и на немецком...
— Шшш!
— Хорош на меня шикать! Он же на немецком поет, как будто дерева мало было. Рехнуться можно. Ну дела... И сколько она идет?
— 4 часа.
— Мать моя!

— Скажите, Дрисс, как вы думаете, почему людей тянет к искусству?
— Может, потому что это прибыльно?
— Нет, это единственный способ оставить след на земле.

— Парни с улицы не знают жалости.
— В этом все и дело. Я не хочу, чтобы меня жалели.

— Ну вот, Филлипе. Я не остаюсь на обед…
— Почему?
— Вы не останетесь один... так получилось, что у вас сейчас свидание.
— Свидание, ты это о чём!?
— Не психуйте, всё будет хорошо… только в этот раз вы не сбежите.

— Для меня красота не так важна, как духовная связь с человеком.
— С человеком ладно, а если она жаба? Тогда у вас будет душевная связь с жабой.

Добрый день. Вы позвонили в фонд занятости. К сожалению все наши линии заняты. Время ожидания — два года.

Нет, Бах — красавчик, наверно от баб отбоя не было. Это Барри Уайт своего века.

Как человека меняет костюм.

— Эй, тебя стучаться не учили?!
— Ты рисуешь?!
— Всё, пока!
— Чё, серьезно?! Ты рисуешь?! А читать уже научился?

— Погодите, что, по-вашему, ищут женщины?
— Не знаю. Красоту, шарм, молодость...
— Фигня. Они ищут бабло, обеспеченность. Вот у него спросите [показывает на пожилого мужчину и его молодую спутницу]. И тут у вас есть аргументы.

Блин, она из Дюнкерка. Это плохо. Ни одна мисс Франции там не родилась.

— И в этом странном, неживом и баснословном мире...
— Позвоните ей.
— ... Где сфинкс и серафим сливаются в эфире...
— Позвоните ей!

Я возьму тарт татен. Не сырой! А то вы мне пирожное принесли с сырым шоколадом! Весь какой-то мягкий, противный, короче фу-у!

Это то, что никак не лечится. Врачи называют это «фантомными болями».

Как хорошо — дышать.

Я не хочу, чтобы меня жалели. Он часто протягивает мне телефон. Он забывает.

— Доброе утро. Как дела? Я тебе не помешал, случайно?! Хочешь кофе? Ну-ка, иди сюда! Сюда-сюда! Читай. Читай!!
— Просьба... не... парковаться...
— Громче читай!
— Просьба не парковаться.
— Дальше! Всё читай!
— Частная территория.
— Вот теперь вникай-вникай-вникай! [тычет носом в знак, запрещающий парковку] И вали отсюда!!!

— А у вас все-таки есть чувство юмора.
— У меня его столько, что я готов вас взять на месяц.

— И как вам, хорошо живется за чужой счет?
— Чё?
— Вас совсем не смущает, что вы живете за счет других и совесть вас совсем не беспокоит?
— Нет, спасибо. А вас?

— Приходите завтра. В 9 утра. Я всё подпишу. Не оставлять же вас без пособия. Провожать не буду.
— Да ладно, не вставайте. Э... то есть, это... сидите. Я завтра приду.

Нету ручек — нет конфетки.

Я как замороженный стейк, который бросают в кипящее масло: ничего не чувствую, но все равно мне плохо.

— А вам знаком Шуберт, Шопен, Берлиоз?
— Знаком ли мне Берлиоз? Удивительно, что вам знаком Берлиоз.
— Я по нему специалист.
— Да ладно, кого вы там знаете? Из какого дома?
— Что значит из какого дома? Нет, послушайте, это сейчас Берлиоз — район Парижа, а в 19 веке он был композитором, писателем и критиком.

— Пятьдесят три кило.
— Пятьдесят три? Нормально, если рост не метр.

Если под музыку не танцуют – это не музыка.

— Ты что думаешь, я его просто так на скорости 180 катаю?
— Что делать-то, блин?
— Ой, правда, что делать. Давай подумай, не спеши! Думай, не спеши!… Конечно, не торопись, тут есть, о чём подумать!

— Филиппе, эскорт, эскорт, эскорт… с ним безопасней!
— С эскортом же иногда безопасней!

Самое страшное не то, что я в кресле, а то, что я без неё.