Цитаты на тему «философия»

Стиль — сущая арфа эолова, — решил Жюльен. — За всеми этими превыспренними размышлениями о небытии, о смерти, о вечности я не вижу ничего живого, кроме жалкого страха показаться смешной.

Скажем так, мне нравится, когда у жизни большие сиськи. Но во мне не вызывает ни малейшего волнения так называемая кантовская сиська в себе, сколько бы молока в ней ни плескалось. И в этом мое отличие от бескорыстных идеалистов вроде Гайдара… <...> в гробу я видел любую кантовскую сиську в себе со всеми ее категорическими императивами. На рынке сисек нежность во мне вызывает только фейербаховская сиська для нас. Такое у меня видение ситуации.

Судьбы вещей поистине являются сестрами их природы.

Какое дерьмо: ты с одним, а любишь другого.
Ты так занят своими личными горестями и бедами, даже не понимая, что впутывая в ваши отношения ещё кого-то, возможно, делаешь ему больно, ведь человек может искренне любить тебя, а ты тянешься к совсем иной стратосфере..

Сегодня Бог хочу просить:
Даруй нуждающимся «хлеба»,
И жизнь им счастливо прожить,
И над главою чистого лишь неба. Даруй бездетным счастья в браке,
Пускай родят и Свет несут.
Прости, что си не зрели Знаки,
Они в Твой Дом «их» принесут. Прошу, даруй нам всем терпения,
Чтоб ждали в жизни мы свой час.
Укрой Ты нас от невезения,
Чтоб свет души людей не гас. Позволь войти в Эдем чудесный,
Врата Небес Ты чуть раздвинь.
Но всё равно Путь будет тесным,
Шепчу Тебе сейчас: «Аминь».

Я могу дать жизнь. Я могу забрать жизнь. Я Бог?

Человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько постиг в ее порядке делом и размышлением, и свыше этого он не знает и не может.

Понятие судьбы охватывает и происхождение вещей, и их существование, и их гибель.

Смешно, как тужатся мыслители —
то громогласно, то бесшумно —
забыв, что разум недействителен,
когда действительность безумна.

Философия отошла от науки, когда поставила вопрос: каково то познание мира и жизни, обладая которым человек ведёт наиболее счастливую жизнь? Произошло это в сократических школах: точка зрения счастья закупорила кровоток научного исследования — она делает это и по сей день.

Нищета философии в том, что ее выводы общезначимы.

Истинность веры определяется смыслом ее исповедования.

Мы становимся грязью, когда брошены кем-то, но внутри просто прекрасны от чувства увядающей любви...
Интересно, кто бросил наш мир? Почему он так похож на состояние человека в момент безответной любви?

В этом — антагонизм между отдельными научными областями и философией. Последняя, подобно искусству, хочет придать жизни и действованию возможно большую глубину и значительность; в первых ищут только познания, и ничего более, — что бы из этого ни вышло.

Мертвецы хлада не чуют.

Один цветок начинал вянуть, и, Садовник, увидев, как его выращенное погибает, посадил рядом с ним уже созревший корень, который своим присутствием заставил его вновь обрести жизнь, и тот, уже погибающий цветок, начинает чувствовать некую опору и помощь, и только тогда он полностью раскрывается и начинает полноценно благоухать. Люди, проходящие мимо — восхищаются им, говоря: «сколько же сил нужно иметь, чтобы в одиночку с этим справится?», но они не задумываются, что этого не произошло бы без второго цветка. Далее, продолжая жизнь рядом друг с другом, появляются новые, не менее прекрасные цветы, которые каждый день приумножают их радость.

– И какую же философию я должен понять? – жестко усмехнулся вадер.
– Выживает сильнейший, – последовал спокойный ответ. – Каждый сам за себя. Логика естественного отбора. Хочешь чего-то добиться, выгрызай себе место под солнцем, не считаясь с другими. Иначе загрызут тебя.
– Не думаю, что хотел бы принять такую философию, – откликнулся Алаур. – И предпочту иную. Каждый получает то, что заслужил своими делами и поступками. Если ты несешь добро, мир ответит тебе тем же. А за содеянное зло придется платить. Впрочем, разумное зло порой способно тоже стать благом, – закончил он с какой-то странной улыбкой.

Оставим в стороне интересный для психиатров вопрос о том, страдал ли Иван Федорович (Карамазов) раздвоением личности: это только необходимый флер реализма для читателей.
Вопрос о раздвоении здесь не психопатологический, а философский. Здесь не только проблема двух антагонистических миросозерцаний, но и проблема дуализма, контроверзы — (кстати, в романе есть даже глава с таким заголовком — «Контроверза») и диалектики по существу, ибо сам Иван Федорович Карамазов — как ни прозвучит это парадоксально для читателей — не только герой романа «Братья Карамазовы», но он еще и мыслитель — диалектический герой Кантовых антиномий.
К ним-то, к этим кантовым антиномиям, к этим философским горгонам, живущим в очень далеком секретном убежище, в «Критике чистого разума» Канта, куда укрылся чёрт-убийца, единственный виновник убийства старика Карамазова, — к ним-то мы и подбираемся все время.
В них-то и секрет двух правд чёрта, секрет, который не хотят чёрту открыть, ибо антиномии для него, по существу, неразрешимы. Короче говоря, в них-то и весь «секрет чёрта» и не только чёрта, но и секрет романа, и секрет самого автора романа — Достоевского.

Прошлого в действительности не существует, а существуют только воспоминания о прошлом. Закройте и откройте глаза, и вы увидите, что мира, который существовал, когда вы их закрывали, больше нет. Единственным уместным состоянием разума является изумление. А единственным уместным состоянием души является радость. Небо, которое вы видите сейчас, вы не видели никогда прежде. Сейчас — это и есть идеальный миг!

Чем короче мысль — тем глубже сомнения!

— Все, что случилось, остается случившемся.
— Это что еще за философия?
— Единственная, которая работает.

«Сам», «не сам»... Это всё бесполезная философия, — махнул рукой Джуффин. — Если уж ты это сделал, значит, сделал! Вот что важно. А соображать совершенно не обязательно.

В том, что познаваемо, идея блага — это предел, и она с трудом различима, но стоит ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она — причина всего правильного и прекрасного.

Мы интеллектуалы — я говорю «мы», потому что отношу Вас к таковым, — считаем своим долгом быть в ясном уме до самого конца. В мире уже и так полно лишнего, и добавлять смятение к смятению не тот случай.

Душа с душой — душевно душу изливают!

Никак нельзя сказать, что современные писатели находятся на более высокой ступени развития, чем Софокл, Данте, или Шекспир.

Спешить надо только в тех случаях, когда медлить никак невозможно.

Как гласит китайская мудрость: «Если твоя философия и принципы не приносят тебе пользы — выкинь её, Кху-Ям».

Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных, гадание и астрология — самым безумным, суеверие и деспотизм — самым несчастным.

Мы можем втеснять нашу волю только тому, что своей воли не имеет, или в чем мы отрицаем волю; поставить свою цель другому, значит его цель не считать существенною, или себя считать его целью.

Мыслить? Абстрактно? — «Спасайся, кто может!» — наверняка завопит какой-нибудь наемный осведомитель.

Люди верят, что их разум повелевает словами. Но бывает и так, что слова обращают свою силу против разума.

Наша нынешняя жизнь — всего лишь краткий миг. Мы жили прежде. И проживем еще множество жизней.

— Когда тебе надоест задавать вопросы?
— Никогда не надоест.
— Но ответа ты не получишь.
— Часто мне кажется, что задать вопрос даже важнее.

Философию правильнее было бы называть софоложеством.

Черт возьми! — сказал один молодой человек. -
Горько узнавать, что я представляю собой созданье,
Движущееся по заранее проложенным рельсам,
Что я, одним словом, не автобус, а трамвай.

Всю жизнь я спал, очнувшись — умер.

— Чем ты занимаешься в свободное время?
— Философией и извращениями.
— Чем ты занимаешься во время, свободное от философии и извращений?
— Сплю, впрочем, это синтез первого и второго.

Но, узнав, что философия — моя профессия, они, похоже, начинают относиться ко мне так, будто у меня есть специальный мешок, где сложены ответы на все вопросы бытия, и любой жаждущий может получить из моих рук бесплатную панацею. Ну чисто дети, выпрашивающие подарок у Санта-Клауса.

Разум есть способность, дающая нам принципы априорного знания. Поэтому чистым мы называем разум, содержащий принципы безусловно априорного знания.