– Да, яда в нём всегда было много, – задумчиво произнесла женщина. – И хоронил он себя уже не раз. На словах только. – Она усмехнулась, и недобрый огонёк засверкал в её красивых изумрудных глазах. – Только на словах, – повторила она. – Он ведь сказочник. В последнюю нашу встречу заявил мне, что забронировал себе местечко в аду среди «многословных и сладкоречивых демонов», то есть среди писателей. Потом, впрочем, уверял меня, что явившийся за ним ангел смерти ошибся адресом и за эту ошибку подарил ему ещё одну пару глаз, и теперь будто бы у него появилось какое-то особое духовное зрение, которое есть только у тех, к кому приходил ангел смерти… Я уже тогда поняла, что от химии он бредит. В конце концов, он оплачивает по счетам. Бог шельму метит. Уверял меня, что смерть не страшна, если её осмыслить. Ну, не бред ли это? Одним словом, сказочник. Господи, чего он только не нёс в бреду! Сообщил мне, что в больнице он узнал, что слова «умирание» и «смирение» – однокоренные, и что смерть – это наивысшая форма смирения, и тот, кто принимает смерть со смирением, попадает в рай.
– Зачем он тогда сбежал из клиники? – спросил Сергей.
– Вот именно, зачем? Этот человек со смертью никогда не смирится. Уж это я знаю точно. Будет изворачиваться как уж, придумывать сказки, окружать себя демонами, но со смертью он не смирится. На словах – да, на деле… – Она покачала головой. – Мне кажется, что не только у меня, но у самого Господа Бога терпение лопается. Хорошо, что Машка не видит отца таким. Пожалуй, она единственная, кто любит его несмотря и вопреки. Дочки всегда любят своих отцов больше, чем матерей. Закон природы. А она к тому же вся в него. Одиннадцатый год пошёл, а она с куклами расстаться не может. В ванную не залезет, пока в неё не закину весь её резиновый зоопарк. Ничего не поделаешь, – вздохнула Вика. – Гены сказочника.
«Люди, ау! Где вы? – мысленно прокричала Виктория, чувствуя, что ощущение сказочности и отравленности этого места всё больше одолевает её. – Сейчас выплывет чёрт с рогами, ухмыльнётся и скажет: «Добро пожаловать в ад. Оставь надежду, всяк сюда входящий», – подумала она и тут же поймала себя на мысли о том, что она говорит его словами и думает его мыслями. – Этак я от него всю жизнь не отвяжусь. Дьявол! Глубоко он во мне сидит. Такого просто так из себя не вытравишь. Даже наполовину мёртвого».
Около домика сочинителя она остановилась, для того чтобы ещё раз перевести дух. Собачка, которая её сопровождала, неожиданно прошмыгнула мимо неё в калитку и только теперь залаяла. В окне дома показалась тень её бывшего мужа. Боже, как он исхудал! Лицо его было жёлтой восковой маской, глаза слезились, видимо, от тех ядов, что он принимал. У него была последняя стадия рака печени. Увидев бывшего мужа таким, Вика почувствовала непроизвольный приступ жалости, а ведь она шла сюда совсем с другими намерениями – не пожалеть, а отругать его за то, что он сбежал из дорогой частной клиники, в которую Сергей передал аванс в размере трёх тысяч долларов.
Она удержала волевым усилием слёзы на полпути от сердца к глазам и вошла в калитку. Старый дом был под стать своему больному хозяину, – он истончился до той мрачной глубины, за которой проглядывала бездна вечной жизни.
Когда она вошла в дом, сочинитель сидел в кресле-качалке и курил. Перед ним на столе среди пустых ампул, грязных шприцов и упаковок из-под таблеток стояла начатая бутылка портвейна.
Ты же знаешь, Вика, я не доверяю нашей медицине. Она лечит следствие, а не причину.
– Причину лечат в церкви, – обронила она.
– У меня нет сил лечить причину. Я болен и стар.
– Стар?! – воскликнула Вика. – Сорок три года – и стар?
– Я стар от другого, – спокойно ответил он. – От постоянной боли. От боли стареют очень быстро. Месяц такой боли идёт за пять лет жизни.
– Но ведь в клинике люди. Тоже больные. Значит, понимающие твою боль. Ты загнал сюда себя как отшельника.
– Запомни, Вика, не только сытый голодному не товарищ. Ещё в большей степени голодный голодному не друг. Мне раньше тоже казалось, что больному легче пожалеть больного. Это не так. Больные все эгоисты. Нельзя любить людей, когда у тебя что-то болит. Нужно сначала избавиться от боли.
– Ну, а друзья? Коллеги?
Он вяло улыбнулся.
– Какие друзья могут быть у писателя? Коллеги? Сочинители все как больные люди. Они завистливы, эгоистичны и самолюбивы. Кроме того, мой вид вызывает жалость. А я не хочу, чтобы меня жалели. – Он поморщился. – Не хочу, чтобы меня хоронили с трогательными слезливыми речами. Не хочу, чтобы, закопав меня в землю, мои друзья заторопились бы на поминки… жрать да пить.
Вика почувствовала в голосе сочинителя раздражение.
– Но кто за тобой здесь будет ухаживать? – ласково спросила она.
– Госпожа Янь.
– Кто? – не поняла женщина.
– Собачка, которая тебя встречала. Пекинесик. Я подобрал её на помойке, куда её, больную и умирающую, выбросили любящие хозяева. Я подобрал её, выходил. Теперь она мне служит. Нет преданнее существа, чем собака.
Вика почувствовала укор в свой адрес и промолчала, полагая, что сочинитель находится в бреду. Он говорил о собаке, как о женщине.
– У тебя просто… подавлена воля, – вырвалось у неё. – Ты никак не хочешь взглянуть на ситуацию трезво.
Тихий трескучий смех раздался в ответ на это замечание.
– По поводу воли и трезвости я расскажу тебе реальную историю, – произнёс сочинитель. – Если ты когда-нибудь встретишь талантливого писателя, подари ему эту историю. Пусть напишет хороший рассказ. Одной девушке по ошибке поставили диагноз «рак» и объявили по любви к ближнему, что жить ей осталось полгода. Девушка была очень волевая и трезвая, и рассудила так: раз такое дело, то нужно помириться со всеми близкими, попрощаться с ними, а уж потом и в гроб можно ложиться. Все мы, дескать, там рано или поздно окажемся. Стала она прощаться – литературно так, театрально, по-чеховски, одним словом – по-русски. Любимый юноша, который никогда не выказывал своих чувств, рыдал у неё на груди как ребёнок. Все плакали, молились, просили у неё прощения, носили её на руках, точно дитя. Они тоже с нею прощались по-русски. Продолжалось это театральное действо полгода. Ей понравилась роль умирающей героини, она влюбилась в самоё себя. И вдруг – звонок из больницы! Простите, мол, вышло досадное недоразумение. У девушки, у которой рак, такие же имя и фамилия. Та девушка скончалась, вы же абсолютно здоровы. Живите и радуйтесь жизни. – Сочинитель прервался и посмотрел в окно, за которым был виден старый засохший дуб, сражённый некогда молнией. – Ты думаешь, она обрадовалась своему воскрешению? Трезвая, волевая девушка. Ты думаешь, она бросилась любить жизнь? Нет, милая Вика. Это была русская девушка, чеховская. Она уже успела полюбить своё трогательно-прощальное умирание, взлелеять его. Так и не сказав никому о своём чудесном воскрешении, девушка простилась со всеми близкими и наложила на себя руки.
– Какой ужас, – пробормотала Вика.
– Вот почему я не доверяю медицине, – сказал сочинитель. – Она не умеет настраивать человека на жизнь.
– Зачем тогда ты себя настраиваешь на смерть?
Сайт TOP100VK.COM НЕ собирает и НЕ хранит данные. Информация взята из открытых источников Википедия