Том Вулф – цитаты и высказывания

Знаете басню о летучей мыши? Птицы и звери затеяли войну. Пока побеждали птицы, летучая мышь говорила, что она птица, потому что летает. Когда побеждали звери, она говорила, что она зверь, потому что у неё зубы. Поэтому летучая мышь теперь днем не показывается. Всем противно её двуличие.

Если тебя что-то волнует, тебе не хватит терпения сначала взбить мягкую подушку пустячной болтовни, так ведь?

Ну почему человек становится изгоем лишь за то, что он не тупой и не тратит время на какие-то дурацкие и бессмысленные вещи?

Чем больше оправдываешься, тем более виноватым себя чувствуешь.

Однако нельзя же, войдя в эту дверь, всё время возвращаться и снова в неё входить.

Очень трудно понять тонкую иронию, или аллюзии, или метафоры, если вы вообще не врубаетесь, о чем идет речь.

Не допустит же Господь Бог — или фатум, — чтобы простой смертный предугадал Его решение... Ему непременно нужно, чтобы удары, которые Он обрушивает, сохраняли всю чистоту неожиданности.

Мало у кого из смертных хватит высокомерия, чтобы диктовать течению свою волю... таких людей на всей планете, быть может, не больше сорока в любое данное время. Земля явно плоская, её явно держат сорок человек, а то и четыре, каждый в своём углу, как космические черепахи и слоны в книгах по мифологии, потому что никто, кроме них, на это не осмеливается.

Делай добро там, где оно принесёт больше пользы.

Не говори за столом ни о политике, ни о религии. Либо людям будет скучно, либо ты с ними насмерть перессоришься.

— ... не борись с этим... — ... не сопротивляйся... — ... не принимай и не отвергай... — ... плыви по течению...

Ненависть и омерзение в его душе уступили место более благородному чувству: еще бы – назови любую банальную драку защитой чести и достоинства, восстановлением справедливости, и она превратится в противостояние добра и зла.

Слезы, какими бы горькими они ни были, свидетельствуют о том, что у человека остались какие-то нормальные эмоции и что он способен чувствовать, переживать — в общем, функционировать как нормальное человеческое существо.

К чему мне пускаться в твой неудачный полет?

Лично я уверен, что репортер формируется в шесть лет, когда попадает в школу. На школьном дворе мальчики немедленно делятся на две партии. В один миг! На тех, кто стремится конфликтовать и командовать, и тех, в ком этого нет. Вторые, как наш Джон Смит, половину юности проводят, пытаясь найти способ сосуществования с первыми… хоть какой-нибудь, кроме пресмыкания. Но и в партии слабаков есть ребята, которые, взрослея, мечтают о том же, что и сильные… и я не сомневаюсь ни секунды, что малый, сидящий сейчас передо мной, Джон Смит, – из таких. Им тоже грезятся власть, деньги, слава и красавицы подружки.

Субъекты типа нашего Джона с возрастом инстинктивно понимают, что язык – это орудие, как меч или ружье. При умелом обращении он помогает… ну, может, не столько достигать, но зато отлично кромсать – в том числе людей… и ребят, что оказались по ту сторону разлома, в партии сильных. Вот какова природа либералов! Идеология? Экономика? Социальная справедливость? Это всего лишь их парадные платья. Политическое кредо появляется у них в шестилетнем возрасте на школьном дворе. Они оказались в лагере слабых и отныне вечно будут ненавидеть сильных. Вот почему среди журналистов так много либералов!

Стросс цитирует ей бонмо Тома Стоппарда: «Воображение без мастерства – вот вам современное искусство».