Склифосовский – цитаты и высказывания

— Вы Брагин? Как там Гоша? К нему, мне сказали не пускают?
— А вы, судя по всему, та невеста, из-за которой все с балкона прыгают? Он в состоянии средней тяжести. Правильно делают. Езжайте домой.
— Вы думаете, я плохая и виновата? Честное слово, не виновата я. Просто Гоша очень впечатлительный, Он сказал, что если я ему изменю, он выкинется из окна. Правда же, всего раз поцеловались с Лешей, а Гоша это увидел. Все говорят, что выкинутся, но никто не кидается...
— И ты решила проверить? Детский сад. Как анекдот жизнь... Доктор, мне жена изменяет, а рога не растут. Тот: так правильно, что не растут. Так не бывает. Это всё выдумки. Пациент: а я думал, это просто нехватка кальция в организме...

Везение — это табличка, которую посредственности вешают на достижения гениев.

Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоём сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя влюблённо.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы на ладонях клёна.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно у ног твоих распласталась.
И чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить осталось.

Сожрут тебя, Марин. А может, не сожрут. Может, просто подавятся.

— Что случилось-то? Всё нормально было.
— Да, было нормально. Не знаю, частичная отслойка плаценты, массивная кровопотеря... Думаю, литра два, не меньше. По УЗИ подозреваю матку Кувелера.
— Это что значит, матку надо удалять? Да?
— Мы должны спасти и её, и ребёнка.

Я люблю своё начальство. Я люблю тебя до слез.

На последнем свидании я рассказал девушке об инвагинации тонкого кишечника! Она теперь даже на смс-ки не отвечает.

— Напомни, кем она работает?
— На телевидении работает, в отделе новостей, как они говорят, информации.
— Ну понятно, дурят людям головы, что у нас всё хорошо и прекрасно.
— Почему дурят? Никого она не дурит, она же не диктор, она ездит в командировки, собирает какую-то информацию...
— Я и говорю, собирает информацию, чтобы потом вещать нам из ящика, как всё у нас хорошо и прекрасно, рожь колосится, ну и все довольны.
— Костик, перестань.

Пищевод, он ведь как женщина: нежный, капризный. Грубо ушьёшь — обидится.

— Хочу напомнить тебе, что квартиру эту институт выбивал для меня в своё время.
— Позволь и мне напомнить, что в этой квартире проживает ещё и твой сын. И я тебе хочу напомнить, что на протяжении последних двадцати лет я содержала эту квартиру. Я на свои деньги делала ремонт и кормила тебя, потому что на твою педагогическую зарплату, начиная с 91 года, можно было только морскую свинку прокормить.
— Слушай, кому нужен твой ремонт, когда рухнула семья?
— Она что, из-за меня рухнула?
— Ну ты, по-моему, не долго страдала, обзавелась молодым любовником.
— Убирайся!

— Куликов избавил нас от своего присутствия. Чувствую себя каким-то предателем. Ты довольна?
— Честно? Да.
— Чего ты злишься?
— Да не злюсь я, Брагин, ну я, правда, искренне не понимаю, почему с тех пор, как мы с тобой решили жить вместе, эта квартира превратилась в гостиницу. Какой-то вечный День открытых дверей!
— Человека выкинули из дома...
— За дело.
— Ну, хорошо, даже если за дело, что же теперь его оставлять в беде?
— Брагин, в какой беде? Ну в какой беде? Башкой ему надо было думать.
— Ну хорошо, человек один раз подумал не башкой, а другим местом.
— Один раз?
— Ну не один. С каждым бывает. Что ж ему теперь на вокзале ночевать?
— Почему ты решил, что это наша с тобой проблема?
— Ну, ладно. Пусть это будет моя проблема. Здорово мы с тобой живём. У тебя свои проблемы, у меня свои. Отлично для людей, которые хотели построить свою семью.
— Олег, только не надо передёргивать. Ты вообще представляешь, насколько мне сейчас хреново? Я имею право на личное пространство в своей собственной квартире хотя бы в такой момент? Имею?
— Я что тебе мешаю? Мне уйти?
— Да что ты все «я», «мне», «меня»? Чего ты своими проблемами только занят? А нет, извини, ты ещё помогаешь в беде Куликову, у него же БЕДА, он «налево» сходил. А у меня может быть рак, Брагин. Разницу чувствуешь. Проблемы.

Мы люди. Мы люди для вас кто, мусор? Мы все здесь знаем, что вы берёте взятки! И пусть это все знают! Вы своим «тромбостазом» кучу народа положили. Потому что для вас самое главное — своё местечко сохранить, да, любой ценой.

— Есть подозрения, что это наш ревизор.
— Ты представляешь, какая у меня зарплата?
— Боюсь представить.
— И у кого-то ещё есть совесть нас проверять? Ну ладно я, но вот ты, ты молодой, красивый, прям богатый, ну вот что ты здесь делаешь?
— Я жду место в неврологии.
— Неотложка тебя погубит, как в болото тебя засосёт, как под поезд, раз и навсегда, ни денег ни славы, одни китайцы. Константин, ты держишь в своих руках своё счастье. Эх, Константин.

— Хотел извиниться. Я, конечно, свинья... Но я не свинья.
— Понял.
— Что, считаете, что после этого я должен уйти?
— Ну не знаю, тебе решать.
— Столько времени потрачено!... И что теперь делать? Да! Ничего не могу, ничего не умею! Только вы за меня не волнуйтесь! Я устроюсь по блату в какую-нибудь платную клинику и буду там штаны протирать! Да даже если б я в этой неврологии торчал, я бы каждый день бы там лажал, да, каждый день! Лучше вообще жениться удачно и не работать. Тоже вариант.

— Почему ты стал врачом? Почему именно хирургом?
— Ну, потому что для проктолога я слишком весёлый, а для гинеколога слишком влюбчивый. А для хирурга у меня всё сложилось. У меня ловкие руки и острый ум.
— А если серьёзно?
— Да чёрт его знает! Понимаешь, это мужская профессия. Сразу видно, чего ты стоишь. В операционной ведь никого не обманешь. Тут всё от тебя зависит. Решения принимаешь ты.
— А везение?
— Везение... Это уже Бог! При этом каждый делает свою работу сам. Он — свою, я — свою. При том, когда я свою работу делаю хорошо, то и Боженьке полегче.

— Я противник служебных романов.
— Почему?
— Потому что нельзя приносить работу в дом, а дом — на работу. Дом — это место, где отдыхают.

— Ты будешь бороться за свою бабу или не будешь?
— С кем бороться-то? Ну если так ей хочется — пусть будет так. Не хочет она жить со мной — пусть не живёт.

— Мы договорились — не приседать, не скакать, не прыгать. Любим себя. Договорились?
— Любим.

Не пускайте эмоции в работу. Быстро сгорите.

— Олег Михайлович, остановите операцию.
— Как так? Я не могу. У меня больной под наркозом.
— Олег Михайлович, немедленно остановите операцию!
— Ирина Алексеевна, вы с ума сошли?

— Слушай, а как она вообще тебе? По-моему, жуткая грымза.
— Да не страшней тебя, Карина.

— Похоже, у нас всё плохо.
— Да? У меня аптечка есть. Дать?
— Давай, и полис захвати — будем прикладывать.

— Откуда такая страсть к гостиницам?
— А ты, что, хочешь в кино сходить, на заднем ряду поцеловаться? Здесь дёшево, недалеко от работы.
— А у меня еще ближе и бесплатно.
— А у тебя бардак!

— Это что?
— Ну, что ты замерла-то? Тут гость. Будем налаживать отношения, дружить, так сказать, против нового начальства.

— Нин! Нин, ты куда?
— Михалыч, мне страшно.
— А что тебе страшно-то?
— Я не чувствую, как он шевелится, он же дышит?
— Ниночка, все будет хорошо, думайте о хорошем. В операционную едем, буду кесарить.
— Вот, надо было мне с тобой поспорить.
— На что?
— На сто долларов.
— Ого!
— Я ж тебе говорил, что будешь экстренно у меня здесь, как в американском телесериале, рожать.
— Да.
— Я твой Джордж Клуни.
— А я кто?
— А ты Памела Андерсон такая, ну в перспективе.
— Я не умру.
— Ты дура, что ли? Как я без тебя тут?
— Помощь нужна?
— Нет, не вздумай, уходи. Саша, гоните его. Иди к черту, нафиг! Не хочу, чтобы ты меня видел в таком виде!
— Да, что я там не видел?
— Ничо не видел!
— Ну, что, я за шампанским, Нин?
— Только «Брют»!
— Естественно.

— Я хочу вам помочь. Дать, так сказать, новый толчок.
— Да у меня и так, знаете ли, всё в порядке.
— Да, я вижу, только вид какой-то запущенный.
— Чего это запущенный-то?
— Ну запущенный.
— Просто я сейчас нахожусь в таком созерцании мира, жду когда вниз по реке проплывёт труп потенциального врага.
— Вы же понимаете, что вы сам себе враг. Если вы проплывёте, то вы ничего не увидите.

— Товарищи, пациент уже давно спит.
— А мы к нему сейчас присоединимся!

— Слушай, Брагин, у меня вообще такое ощущение, что все несчастья на тебя посыпались после того, как ты со мной связался.
— Что значит — связался? Я полюбил тебя...

В вашей книжке я прочитала одну индийскую мудрость: «Ребёнок в нашем доме — гость. Накормил, вырастил, отпустил».

— Да вы маму мою не видели. У меня мама молодая, красивая. Она ещё родит. Второго, нормального пацана.
— Ошибаешься. Невозможно пережить ребенка. Твоя мать умрёт вместе с тобой. Сердце умрёт, душа, а тело просто будет существовать. Это страшно.

— Зачем Герасим утопил свою Муму? Ну что плохого она сделала ему?
— Брагин, если что — я плавать не умею.
— Ничего, не дрейфь, ты же с мастером спорта.
— По какому виду? По гребле?
— По грёбле...

Мужики всё-таки — это диагноз. Поведение вашей логике не поддаётся.

— Эта двенадцатиперстная кишка... она же такая коварная! К ней просто так не подберёшься...
— Конечно, потому что всё, что женского рода, непредсказуемо.

Цените жизнь. Её очень-очень мало.

Всё хорошее очень легко испортить.

— Нин, может, я на тебе женюсь, а?
— Чё дурак, что ли? Зачем?... Я не могу, я не одета.

Ты представляешь, Марина, и у мужиков иногда бывают чувства. Да, представляешь, им иногда больно, и не только на операционном столе.

— Привет, как дела?
— Нормально!
— Объёмный ответ!..

— Ух ты ж, какой здесь у нас тут богатый внутренний мир.
— Ну да, богатый, это, между прочим, один из тех пьяных гонщиков.
— Да ты что? А вот так вот, изнутри, ничего плохого про человека не скажешь...

— Серёг, чё у тебя с настроением-то?
— Не выспался, с утра семейные вопросы решал.
— Ага! Есть семья — есть вопросы. Прям даже завидно как-то.
— Олег Михайлович, так ты ж у нас молодожён?
— Ах да, я ж забыл... У меня просто вопросов пока нет.