Самуил Яковлевич Маршак – цитаты и высказывания

Дама сдавала в багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картину, корзину, картонку
И маленькую собачонку.
<...>
Однако
За время пути
Собака
Могла подрасти!

Уже недолго ждать весны,
Но в этот полдень ясный,
Хоть дни зимы и сочтены,
Она еще прекрасна. Еще пленяет нас зима
Своей широкой гладью,
Как бы раскрытой для письма
Нетронутой тетрадью.

Каждому талантливому писателю нужен талантливый читатель.

Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром,
Не сразу он из ряда вышел вон.
Века прошли, пока он целым миром
Был в звание Шекспира возведен.

Я не молод, — по портрету ж
Я сошел бы за юнца.
Вот пример, как может ретушь
Изменять черты лица.

Говорила мышка мышке:
— До чего люблю я книжки!
Не могу я их прочесть,
Но зато могу их съесть.

Человек, который хочет сделаться писателем, раньше всего должен стать хорошим читателем.

Не погрузится мир без нас
В былое, как в потёмки,
В нём будет вечное сейчас,
Пока живут потомки.

Мой друг, зачем о молодости лет
Ты объявляешь публике читающей?
Тот, кто ещё не начал, — не поэт,
А кто уж начал, тот не начинающий!

Так много звезд теснится в раме
Меж переплетами окна.
Они сверкают вечерами,
Как золотые письмена. В оконном тесном полукруге,
Припоминая, узнаешь
Многоугольники и дуги -
Вселенной огненный чертеж.

Три мудреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
Будь попрочнее
Старый таз,
Длиннее
Был бы мой рассказ.

Конечно, богатая рифма лучше бедной, новая и оригинальная лучше затрепанной. Но оценки эти — вне строки, вне стиха — очень относительны. Нередко бывает, что самая бедная глагольная рифма оказывается сильнее (потому что нужнее) богатой и причудливой.

Цените слух, цените зренье.
Любите зелень, синеву —
Всё, что дано вам во владенье
Двумя словами: я живу. Любите жизнь, покуда живы.
Меж ней и смертью только миг.
А там не будет ни крапивы,
Ни звёзд, ни пепельниц, ни книг. И солнце даже не заметит,
Что в глубине каких-то глаз
На этой маленькой планете
Навеки свет его погас.

Уродилась я на свет,
Горькая сиротка.
Родила меня не мать,
А чужая тётка.

Что ни делает дурак,
Все он делает не так.

Вот два петуха,
Которые будят того пастуха,
Который бранится с коровницей строгою,
Которая доит корову безрогую,
Лягнувшую старого пса без хвоста,
Который за шиворот треплет кота,
Который пугает и ловит синицу,
Которая часто ворует пшеницу,
Которая в тёмном чулане хранится
В доме, который построил Джек.

Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?

Дыхание свободно в каждой гласной,
В согласных прерывается на миг.
И только тот гармонии достиг
Кому чередованье их подвластно.
Звучат в согласных серебро и медь
А гласные даны тебе для пенья
И счастлив будь, коль сможешь ты пропеть
Иль даже продышать стихотворенье.

Дорого вовремя время.
Времени много и мало.
Долгое время — не время,
Если оно миновало.

Года четыре
Был я бессмертен.
Года четыре
Был я беспечен,
Ибо не знал я о будущей смерти,
Ибо не знал я, что век мой не вечен.

Чуть солнце взойдет,
Поезжай понемногу
И следом за солнцем
Скачи всю дорогу,
Пока не вернется
Оно в небеса, -
Объедешь ты в двадцать
Четыре часа!

Был этот мир глубокой тьмой окутан.
Да будет свет! И вот явился Ньютон. (Эпиграмма XVIII века) Но сатана недолго ждал реванша.
Пришел Эйнштейн — и стало всё, как раньше. (Эпиграмма XX века)

В редакции меня просят написать маленькое стихотворение, очевидно, чтобы отнять у меня меньше времени. Как будто часовщику легче сделать маленькие часики, чем большие...

Политика вас не берёт силой, мы все погружены в нее, хотим мы того или нет.

... Помни же, что путь у нас короче
Тех путей, что намечает взгляд.

Все лучшее ты отдавала даром,
Делилась счастьем и душевным жаром,
Нежданным кладом, что нашла сама,
Игрой живого, быстрого ума,
Делилась хлебом, воздухом и светом,
Дарила всех заботой и советом,
Дарила просто, весело, шутя,
Рассыпанных сокровищ не жалея, -
Так, как дарить умеет только фея
И радостное, доброе дитя.

Всё то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.

Ищут пожарные, ищет милиция,
Ищут фотографы в нашей столице,
Ищут давно, но не могут найти
Парня какого-то, лет двадцати.
<...>
Надо еще подтянуться немножко.
Парень, cлабея, дополз до окошка,
Встал, задыхаясь в дыму, на карниз,
Девочку взял. И спускается вниз.

Когда умирает писатель, после него остаются его книги. А что остается от актера, кроме нескольких пластинок, запечатлевших его голос, да фотографий, в какой-то мере сохраняющих его внешний облик? Память актера должна быть увековечена воспоминаниями людей, которым посчастливилось видеть и слышать его.

... время растяжимо. Оно зависит от того, какого рода содержимым Вы наполняете его.

Литературе также нужны талантливые читатели, как и талантливые писатели.

Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне,
С цифрой 5 на медной бляшке,
В синей форменной фуражке?
Это он,
Это он,
Ленинградский почтальон!

Из чего только сделаны мальчики?
Из чего только сделаны мальчики?
Из улиток, ракушек
И зелёных лягушек.
Вот из этого сделаны мальчики!

Покойник
Был такой разбойник,
Такой подлец, мошенник, плут,
Что смерти вы его не верьте,
Покуда трупа не найдут!

Как лишний вес мешает кораблю,
Так лишние слова вредят герою.
Слова «Я вас люблю» звучат порою
Сильнее слов «Я очень вас люблю».

Все те, кто дышит на земле,
При всем их самомнении —
Лишь отражения в стекле,
Ни более, ни менее.

Я видел объявленье на полянке:
«В хорошую, приличную семью
Стрижа, конька, крапивника, зорянки
Я своего ребенка отдаю.
Ответы адресуйте: Лес, опушка,
Пятнадцатое дерево.
Кукушка».

Свиньи, склонные к бесчинству,
На земле, конечно, есть.
Но уверен я, что свинству
Человечества не съесть.

Спросил меня голос
В пустыне дикой:
— Много ли в море
Растёт земляники?
— Столько же, сколько
Селёдок солёных
Растёт на берёзах
И ёлках зелёных.

Всё умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рождён. Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живёт — наперекор всему, —
Как будто жить рассчитывает вечность,
И этот мир принадлежит ему.