Рюноскэ Акутагава – цитаты и высказывания

Никто не возражает против того, чтобы разрушить идолов. В то же время никто не возражает против того, чтобы самому стать идолом. Однако спокойно пребывать на пьедестале могут только удостоенные особой милостью богов — идиоты, преступники, герои.

Его всегда считали бесстрастным эстетом. Даже друзья. Что же, быть может, они были правы. Но он всегда хотел писать о людях. И не его вина, что часто в руках у него вместо мягкой кисти оказывался скальпель хирурга.

Если бы мне не хватало трупов, я бы без всякого злого умысла совершил бы убийство.

Дверь в таинство открыть не так трудно, как думают невежественные люди. Наоборот, страшно то, что трудно ее закрыть. Лучше не касаться таких вещей.

Жить в таком душевном состоянии — невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?

Обезьяну можно простить и освободить от наказания, человека же простить нельзя.

Лишь в редких случаях мы не окрашиваем действительность в те тона, что нам хочется.

Полагаясь во всем на разум, мы неизбежно придем к отрицанию собственного существования.

Но в нашем мире, где сильный всегда побеждает слабого, волю своему гневу дает либо глупец, либо безумец.

У меня нет совести, у меня есть только нервы.

Но даже при одинокой тяжелой жизни, когда смотришь на все сквозь пелену слез, изредка перед глазами открывается прекрасный мир.

Талант прозаика сводится к трем талантам: таланту поэта, таланту историка или биографа и таланту житейскому.

Трагизм нашего положения в том, что, пока мы то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания еще не смогли обрести совесть, нас уже обвиняют в бессовестности.
Комизм нашего положения в том, что, после того как то ли по молодости, то ли по недостатку воспитания нас обвинили в бессовестности, мы наконец обретаем совесть.

Едва оказавшись в названной студии, госпожа Хопп немедленно ощутила приближение духа. У нее начались конвульсии, и ее несколько раз вырвало. По ее словам, это было вызвано тем, что покойный господин Токк при жизни отличался сильной приверженностью к табаку, и теперь дух его оказался пропитанным никотином.

Кого ни спроси о любимой книжке — это всегда какая-нибудь печальная повесть!

Гордыня, сластолюбие, сомнение — вот три причины всех пороков, известные по опыту последних трех тысяч лет. Вероятно, и всех добродетелей тоже.

В воздухе, напоенном запахом водорослей, радужно переливалась бабочка. Один лишь миг ощущал он прикосновение ее крыльев к пересохшим губам. Но пыльца крыльев, осевшая на его губах, радужно переливалась еще много лет спустя.

Поистине, жизнь человека подобна росе или мгновенному блеску молнии.

— Вы мечтаете о смерти?
— Да... нет, я не так мечтаю о смерти, как мне надоело жить.

Сильный человек не боится врагов, зато боится друзей.

Если мне наскучит жизнь призрака, я снова возьму пистолет и покончу самовоскрешением.

По опыту Бакин знал, что хула в адрес его книг не только неприятна, но и в значительной мере опасна. И дело было даже не в том, что он боялся пасть духом, приняв эту хулу. Наоборот: он понимал, что активное её неприятие может привести к тому, что отныне всем его творческим побуждениям станет сопутствовать некое противодействие. И он страшился, что результатом взаимодействия этих двух исключающих друг друга сил явится уродливое произведение. Любой полный творческих сил писатель, кроме тех, кто стремится лишь угодить вкусам времени, невольно рискует оказаться перед лицом подобной опасности.

Как бы то ни было, если верить в рок, преступления не существует, а значит, теряется смысл наказания, следовательно, наше отношение к преступнику должно быть великодушным.

– Помышлений богов – этого вам в ваши годы не понять.
– Пожалуй что не понять, так вот я и спросил, дедушка.
– Да нет, я не о том, посылают ли боги счастье или не посылают. Не понимаете вы того, что именно они посылают – счастье или злосчастье.

Сильные попирают мораль. Слабых мораль лелеет. Те, кого она гнетёт, – обычно занимают среднюю позицию между сильными и слабыми.

Мораль — это что-то по типу левостороннего движения.

Многоножка. Попробуй походить на ногах.
Бабочка. Ха, попробуй полетать на крыльях.

Если раньше я её и любил, то этот день был последним — любовь исчезла навек. Или если раньше я её не любил, то с этого дня в душе у меня родилась ненависть — можно сказать и так.

Люди иногда посвящают свою жизнь таким желаниям, о которых не знают, можно их удовлетворить или нельзя. Тот же, кто смеётся над подобными причудами, – просто ничего не понимает в человеческой природе.

Я всегда остаюсь самим собой. Только кожу меняю. Как змея...

... В сердце человеческом имеют место два противоречивых чувства. Нет на свете человека, который бы не сострадал несчастью ближнего. Но стоит этому ближнему каким-то образом поправиться, как это уже вызывает чувство, будто чего-то стало недоставать. Слегка преувеличив, позволительно даже сказать, что появляется желание еще разок ввергнуть этого ближнего в ту же неприятность. Сразу же появляется хоть и пассивная, а все же враждебность к этому ближнему...

Хэ Сяо-эр страдал не только от физической муки. Он плакал от душевной муки — от
головокружительного потрясения, в основе которого лежал страх смерти.

Разумеется, любой из нас может умереть хоть завтра. Но если думать об этом, жизнь потеряет всякий смысл.

Конечно, я потерпел неудачу. Но то, что создало меня, создаст кого-нибудь другого. Гибель одного дерева — частное явление. Пока существует великая земля, хранящая бесчисленные семена в своем лоне.

Любовь — это половое чувство, выраженное поэтически. По крайней мере, не выраженное поэтически половое чувство не заслуживает названия любви.

Из всего, что свойственно богам, наибольшее сожаление вызывает то, что они не могут совершить самоубийства.

Если не идти вперед, можно упасть. Самое главное — стараться продвинуться хотя бы на шаг.

Да, все его речи — сплошная ложь. Но поскольку всем хорошо известно, что его речи — ложь, то в конечном счете это все равно, как если бы он говорил сущую правду. И только такие предубеждённые существа, как вы, люди, могут называть его лжецом.

Добрый человек больше всего похож на Бога на небесах. Во-первых, с ним можно поделиться своей радостью. Во-вторых, ему можно поплакаться. В-третьих, есть он или нет — не важно.

Человеческое, слишком человеческое — большей частью нечто животное.