Рена Ниобий – цитаты и высказывания

Я вечный скиталец этой жизни, дикий звереныш, который, еще пока не озлобившись, мечется в толпе чужих ему существ в поисках чего-то родного, дабы успокоить свое ревущее и обожженное звериное сердце.

... душа каждого человека в какой-то степени до костей прожжена, но ведь за этими увечьями, за этими язвами, за этой гниющей прокаженной плотью кроется живое, чуткое, шелковое сердце, но так нещадно потрепанное летами, истерзанное и надорванное.

Твое страждущее сердце рвалось на части. Но крепкая сталь, в которую оно было одето, закалилась еще сильнее.

Счастье. Что это? Что-то теплое или леденящее душу? Что-то сладкое, а может быть, слишком приторное, что-то до тошноты паточное, липкое, щедро сдобренное глюкозой?
Для каждого из нас это понятие имеет исключительно индивидуальное значение. Мы мыслим субъективно, и оттого наши ценности, возможно, кажутся кому-то простой пресловутой вещицей, какую можно приобрести в любом ларьке.

Моя душа такая угольно-черная и вымазанная гуталином, но лиричная и уветливая, как бархатистая кошачья шерстка, лоснящаяся на солнце и так податливо реагирующая на всякое прикосновение. Нет, вовсе и не нежная. Только чуть-чуть, совсем капельку. Я бы и готова ласкаться к каждому прохожему, готова бы ластиться, тереться у ног случайного встречного, да вот только никто даже не остановится и не посмотрит. Никто.

Мой разум пуст, как трубы водостока,
Как гнезда птиц, покинувших свой дом.
Нет мыслей свежего бурлящего потока
В сознании болезненном моем. Мой разум чист, как нимфа Ореада.
Мой разум непорочен, как дитя.
И оттого извечно будет падать
В пучину, жизнь свою бесцельную влача. Мой разум — сталь, что прочно закалили.
Он сам себе фундамент возложил.
Мой разум, как пищаль, что зарядили,
И бросили на землю что есть сил.

Из меня мои вырвались птицы,
Рассекая мне спину крылом.
И стальные тяжелые спицы
Мне всадили меж ребер рывком.

Ты никогда не страшилась быть обвиненной в безверии, ты боялась лишиться того, перед величием чего ты так покорно и робко склоняешься.

Ты внимательно рассматриваешь меня, но без намека на оценку, без малейшей капли яду, в котором люди так старательно и упорно пытаются утопить, а как-то простецки добросердечно, как смотрят только маленькие дети или люди, с несвойственным человеческому роду, нежным сердцем.

Она была совсем иная,
Словно рисованная кистью Пикассо.
Невольно взор ее застывший вспоминаю
И белое, как мрамор, помертвелое лицо.

Чтобы выйти за рамки, нужно знать, где проходят их границы.

«Глаза — зеркало души» — нелепость и абсурд. И как же можно познать нутро человека, если глаза его пусты? Значит, души нет у этого человека? Ни души, ни разума, ни сердца?

Город. Людные улицы. Немного потрескавшийся асфальт дороги. Большие, габаритные здания, непонятно зачем сорганизованные здесь, нагруженные и наталкивающиеся друг на друга. Серая толпа, цветом своим походившая на пепел или грязноватый дым, который обычно выпускают трубы завода, и превратившаяся в единую массу, месиво. Обжигающий легкие ветер, с шумом проносящийся мимо идущих в неизвестность людей и мимо меня. Мимо меня.

Я готова избавится от этого креста, наливающего свинцом мое молчаливое сердце, без дальних слов. И всё равно, что будет после. Если вообще будет.

И ты сгораешь в пламени собственной прострации, бессилия, как органическое вещество в кислороде.