Маргарет Мадзантини – цитаты и высказывания

... бесполезно гадать, что было бы, если бы... Никогда не знаешь, спасся ли ты от гибели или потерял настоящую жизнь.

Женщины не желают думать о войне — им хочется лить слезы над чужой любовью.

Мы невидимы для мира, но не для Бога.

Бог у всех бедняков один и каждый день тонет вместе с ними.

— Бог не простит нас.
— Бога нет, любимая.
— Будем надеяться, любовь моя.

Отвращение не приправляют хорошим вином — это выброшенные деньги и лишние телодвижения.

Мать однажды сказала ему, что любое западное общество опирается на прошлые злодеяния, на коллективную вину.
Его мать не любит тех, кто провозглашает себя невиновными.

Никто не думает о будущем, все заботятся лишь о том, как прожить сейчас. Пусть даже ценой уничтожения родной земли. Бедняки не могут думать о будущем.

Спасти своего убийцу — может, это и есть любовь к ближнему. Но здесь никто не святой.

Опустошенный человек способен на что угодно — и, припертый к стене, может признаться в убийстве, которого не совершал.

Вито подумал, что плачущие старики — это страшная несправедливость. И большей несправедливости в мире не существует.

Есть нечто особенное в месте твоего рождения. Не все это знают. Это знает лишь тот, кого силой оторвали от места его рождения.

Память — это известка на ступенях, залитых кровью.

Нефть — это дерьмо дьявола. Не доверяй тому, что кажется богатством: оно хуже ловушки для обезьян. И то, что для одних богатство, для других — всегда несчастье.

Жизнь её сразу превратится в покинутую людьми площадь, станет пустой сумкой, неизвестно зачем болтающейся на плече.

Миру нужны не мученики, а справедливое распределение богатств.

Не грусти, жизнь — она такая. Высокие мгновения полной близости — а потом порывы ледяного ветра.

Тут нет ничего плохого, эгоизм — наша опора, он сопровождает нас повсюду.

Сегодня я даю шанс тебе, Тиматео. Сегодня твоя машина сломается и ты встретишь ЕЕ. Да, да, я знаю и помню, что у тебя есть жена, но ты же всегда хотел узнать вкус настоящей любви. Ты же помнишь тот случай, когда ты смотрел на пару в инвалидных колясках, и то с какой любовью они смотрели друг другу в глаза? Конечно, помнишь: «От ее взгляда, которым она отвечала полупаралитику, у меня пресеклось дыхание. Она не обращала внимание на его дергающиеся движения, она смотрела ему в глаза. Она его любила, вот в чем дело, она просто-напросто его любила……я думал о том, что охотно бы уступил свое место в рядах здоровых людей, лишь бы кто-нибудь посмотрел на меня так, как эта обиженная Богом девушка смотрела на своего инвалида, — ну хотя бы однажды за всю мою жизнь». Инвалиды…а ты знаешь, ведь с ними легче. Они в отличие от Вас, умеют ценить свою жизнь. Ценить то что у них есть. Ну да ты и сам все понимаешь: «Обычный человек, который счастлив, не замечает этого, и мне даже стало интересно, почему блаженное это чувство неизменно».

Любовь невозможно объяснить. Она одинока, она сама себя обманывает и сама за это расплачивается.

Всегда наступает момент, когда тебе хочется, чтобы тебя разоблачили.

Тот, кто тебя любит, существует вечно, он есть ещё до того, как ты с ним знакомишься, он есть ещё до тебя.

Люди должны расставаться прежде, чем дойдут до предела.

Задача книги или фильма в том и состоит: дать пинка, чтобы тебя вышибло из дерьма, в котором ты погряз.

Пораненные псы — самые злые.

Психика, как закрытое море, совершает свои внутренние движения. Предлагает каждый раз новые способы избавления от трудностей.

Столкнувшись с несправедливостью, ты сходишь с ума или уходишь в себя.

Надо найти место внутри себя, вокруг себя. Место, которое тебе подходит.
Похожее на тебя хотя бы отчасти.

Но ведь внутри каждой подлинной радости таится страх.

Смелость дружит с любовью зарождающейся, старая любовь всегда чуточку трусовата.

Я люблю ее за то, что она такая, какая есть, и за то, что мы оба с нею такие, какие мы есть. Мы два старых пешехода, вместе бредущие к финишу, имя которому-прах.

Пустыня — как прекрасная женщина: никогда не показывает себя толком, появляется и тут же исчезает. Лицо ее меняет форму и цвет: оно то каменистое, то белое от соли. Это невидимый горизонт, который пляшет и движется, подобно барханам.

Я люблю её, дочка, и так сильно я никогда никого не любил. Я люблю её безысходно — как нищий, как волк, как крапивный побег, как трещина в стекле. Я люблю её, потому что только её я и люблю.