— Украду я вас, ей-богу, украду!
— Что-то? Не слышу.
— Посажу на коня и увезу в свой колхоз.
— А зачем же в ваш? У меня свой есть.
— Шестьсот сорок пять — красотища! Шестьсот сорок пять!
— Ерунда. Ты мне скажи, Антон... Хотя, ты ничего не можешь мне сказать, ничего ты не можешь понимать, и ничего ты не можешь чувствовать.
— Э, нет, Гордей Гордеич, Мудрецов все понимает. «Быть или не быть — вот, в чем вопрос. Что благороднее: сносить ли гром и стрелы враждующей судьбы или восстать на море бед и кончить их борьбою? Офелия! О нимфа! Помяни меня в свое святой молитве».
— Антон, ты сошел с ума.
— Жизнь ваша большая, интересная.
— Какая же она большая, когда мне еще и двадцати лет нет.
— Ну и что же? А другой сто лет проживет и ничего не сделает. А вы, вы герой.
— Да сделала я пока еще очень мало. Ой, забыла! Забыла рассказать вам самое интересное. В прошлом году я в Москве была.
— Да?
— Ходила по улицам, каталась в метро, была в театре, цирке, планетарии. Но, вы знаете, меня все время почему-то тянуло к себе домой — на свои поля, степи. Люблю я наши кубанские степи.
— Мы с подружкой птичницы, птичницы-отличницы.
И поэтому вдвоем мы про птиц сейчас споем.
— Про каких же это птиц, Никаноровна?
— А про всем известных лиц, Христофоровна.
Ворон с Галочкой сидит на сучочке рядом.
— И на Галочку глядит говорящим взглядом.
— Не ручная ворон птица, Христофоровна.
— Значит, хочет приручиться, Никаноровна.
— А вам жалко? Вы же обещали, Гордей Гордеич.
— Обещал... Ничего я не обещал.
— У людей клуб свой, стадион построили, рояль вон покупают. А вы на миллионах сидите и радуетесь.
— Ладно-ладно, мы без пианин росли.
— Так то — вы, а то — мы!
— Не могу я. Ворон расшумится, поднимет скандал, скажет, что я сманила его звеньевую.
— Но ведь он же полюбил ее, Галина Ермолаевна. Полюбил, понимаете?
— А она герой! Герой Социалистического труда.
— Здравствуйте, выходит, значит, героев и любить нельзя?
— Любить можно, переманивать нельзя.
— Да что с тобой, Гордей? Что ты такой унылый? Со свадьбой все расстроилось?
— Какая свадьба?! На ком вы все меня тут жените? На этой вон дамочке, которая все танцует и смеется?
— Что ты? Что с тобой, Гордей?
— Эх, Марко, ты же помнишь, как я страдал до войны, как я мучился. И вот старое опять вернулась. А чем мне отвечают на сегодняшний день? Чем? Хомут одела! Стыд, позор и насмешка! Птичницы ее там, курятницы всякие песенки про меня сочиняют. При районном руководстве, при самом Денисе Степановиче, ишаком обозвала! И все насмешки, хихоньки да хахоньки.
— И ты стерпел, Гордей, ты стерпел?
— А что я могу? Ведь она женщина. И опять же в сердце старое вернулось.
Всем на удивление
Объявляю объявление:
Что нами снижена цена
На дыни, тыквы и арбузы,
На початки кукурузы,
На коренья и на фрукты
И на прочие продукты.
Цены на тридцать процентов снижены,
Товары к потребителю приближены.
Милости просим в наш ларек,
Покупайте в срок! Запасайте впрок!
Чтоб не бегать по морозу
За десятком огурцов!
Передал завхоз колхоза
Мудрецов.
— Что, казачок, поженили тебя наши бабы?
— На ком это меня женили?
— Да на Гале нашей, Пересветихе. Теперь она тебе усы обрежет! Ой, обрежет!
— То есть как это «обрежет»?
— Да не любит она усатых, не любит!
— А кто это вам сказал, диду, что я на ней женюсь?
— Да все говорят, а раз все говорят — значит, знают.
— Все знают, один я не знаю. Интересно!
— Разговор будет о свадьбе.
— О какой свадьбе?
— О нашей.
— Что?!
— У нас с вами свадьба предстоит.
— У нас с вами?!
— У нас с вами как у председателей.
— Ой, подождите. Не путайте мою голову. Чья свадьба?
— Да я же говорю, наша.
— Наша?
— Ну да. У меня есть жених...
— У вас есть жених?! Кто?!
— Коля Ковылев, мой коневод, хороший парень.
— Очень приятно. Поздравляю.
— А у вас — невеста.
— У меня невеста?!
— Ага.
— Кто?!
— Да Даша Шелест.
— Даша?!
— Ага.
— Да вы что, с ума сошли?!
— А вы не шумите, ведь у них любовь. Тут помочь надо, а не препятствовать.
— Ах вот оно что! Так. Понятно!
И земля становится все краше,
И душа все радостней поет.
Нам навстречу будущее наше,
Словно солнце вешнее, встает!
Словно солнце вешнее восходит,
Чтоб весь мир согреть и обласкать.
Наше счастье рядом с нами ходит,
Нам его не надобно искать.
— Здравствуйте, девушки! Куда кочуете, невесты?
— Куда вы — туда и мы.
— А мы на ярмарку!
— И мы туда же!
— Вот и хорошо. Значит, погуляем, а?
— А вы чьи такие будете?
— А мы люди одинокие, холостые, ездим, гуляем, ищем то, чего не потеряли.
— Так вы, пожалуй, ничего и не найдете!
— А я так считаю, что мы уже нашли!
— Что-то не видно вашей находки.
— А наша находка — это вы, красавицы! Разрешите познакомиться!
— Ой, недаром дуб с рябиной в роще рядышком стоит,
У Гордеича с Галиной скоро свадьба предстоит.
— А чего ж они скрывают, Никаноровна?
— А они еще не знают, Христофоровна.
— Спасибо за приглашение, Галина Ермолаевна! Но только свадьбу придется отложить.
— А зачем же ее откладывать, Гордей Гордеич?
— А затем, что это грабеж! Своих героев не добились, так вы, значит, за чужих хватаетесь. Но я вам свой колхоз шатать не позволю! Это дело политическое.
— Это дело их личное. Им жить вместе, а не нам с вами.
— Я хочу... Я хочу вам сказать, Галина Ермолаевна...
— Говорите, товарищ Ворон.
— Я хочу... Я хочу спросить вас, Галина Ермолаевна...
— Спрашивайте, Гордей Гордеич.
— Я хочу спросить вас: правда то, что вы вчера сказали Марко Даниловичу?
— Правда.
— Но вы ему сказали... вы ему сказали...
— Я ему сказала, что люблю вас.
— Галя! Галя! Галиночка!
— Вовек почтение, Галина Ермолаевна. Не узнаете?
— Как я могу вас не узнать, Гордей Гордеич? Да вас за версту узнаешь.
— Неужели я такой заметный?
— Усы у вас заметные.
— Усы? Это для осанки. Я казак.
— А теперь и казаки без усов больше ходят.
— Ну а мне-то что? Я человек холостой, казак вольный. Захочу — и бороду отпущу.
— Отпускайте хоть косы, Гордей Гордеич!
— Ишь какой жених нашелся! Шпингалет!
— А я не жених, папаша, я сват.
— А мы таких сватов оглоблей...
— Некультурный разговор, дедушка.
— Это мой завхоз. Вот мировой мужик, ни у кого такого завхоза нет!
— Не хвастайтесь, Гордей Гордеич, не люблю, когда хвастаются.
— Не любите?
— Не люблю.
— А-а... Это Вася Тузов, мой коневод. Ни у кого такого коневода нет.
— Опять, Гордей Гордеич?
— Не буду, не буду.
— А это правда?
— Про что это вы, Денис Степанович?
— Да про хомуты.
— А! Правда! Вот и Гордей Гордеич может подтвердить.
— Подтверждаю, факт.
— Продают хомуты, а они только на голову ишаку лезут.
— Позвольте, это что же выходит дело, что я ишак?
— Ой, что вы!
— Это же ты почему такого невысокого мнения о своей персоне, товарищ Ворон?
— Это другие, Денис Степанович, о моей персоне невысокого мнения — те, которые тут разные песенки сочиняют.
— А где он? Чего сам не пришел?
— А ему неудобно, у него характер такой робкий.
— Ах, робкий?
— Да, робкий.
— Он робкий, она робкая.
— Да.
— А я из-за них страдать должна.
— Погоняйте, Кузьма Апанасович, погоняйте, а то на ярмарку опоздаете.
— Так то ж быки, а не мотоцикла! Це ж верста в час на полной скорости.
— Что вы на это скажете, Денис Степанович? Это же грабеж! Я растил Дашу, я ее воспитывал.
— А тебя кто растил, товарищ Ворон?
— Как кто? Партия, народ.
— А Дашу, значит, ты один растил? Так! А скажи мне, пожалуйста, в каком таком государстве находится колхоз «Заветы Ильича», а?
— Денис Степанович, ну что это за вопрос? Я не понимаю...
— Нет, ты отвечай, отвечай.
— В нашем, советском.
— Ну так что ж ты шумишь? Ты, наоборот, радоваться должен: ведь какая замечательная пара получается! Молодцы! Непременно поеду их поздравить. Непременно!
— Авдотья, неспроста она его захомутала.
— Неспроста, кума, ой неспроста.
— Где наша девица?
— Девица ищет свое счастье, папаша, и вы напрасно ее хотите удержать.
— Ты мне зубы не заговаривай! Где девица?
— А вы не нервируйте меня, я сейчас невеселый!
— Ух, шпингалет!
— А вы помните, Даша, как я вас в поезде встретил?
— Помню — встретили и забыли.
— Что вы, я вас искал.
— Искали и не нашли? Значит, плохо искали.
— Зачем вы так? Я все время думал о вас. И вчера, когда я вас вдруг увидел...
— Даже не поздоровались.
— Ну а как же я мог? Ведь мы даже не были знакомы с вами.
— Ну вот и познакомились.
— Я вас как тогда увидел, так сразу решил...
— А что вы решили?
— Сказать?
— Говорите.
— Что лучше вас нет в целом свете.
— Ну-у, да таких сколько угодно.
— Для меня вы одна из тысячи тысяч. Я люблю вас, Даша.
— Ну что же я могу, Гордей Гордеич? Уж я и так, и этак. А Даша на меня внимания никакого не обращает.
— Как это «не обращает»? А ты ухаживай, добивайся, завоюй ее. Эх, ты, казак! Вот, скажем, если бы я был в твоих...
— Ну да, вы бы! Ладно, давайте, давайте.
— Попробуй! Так ты глаз с нее не спускай, угощай мороженым, катайся на каруселях, веди в цирк, в цирюльню веди.
— У-у-у...
— Все расходы правление берет на себя.
— А, ну тогда другое дело!
Сайт TOP100VK.COM НЕ собирает и НЕ хранит данные. Информация взята из открытых источников Википедия