Константин Аркадьевич Райкин – цитаты и высказывания

В России надо быть или известным, или богатым, чтобы к тебе относились так, как в Европе относятся к любому.

Чем старше становишься, тем труднее найти своих. Круг сужается.

Оригинальность не главное. Когда человек говорит «Я тебя люблю», это самая банальная и прекрасная фраза.

Думаю, судьба творится при нашем непосредственном участии. Бог расставляет на пути человека какие-то препятствия и смотрит сверху, изучая нас по мере жизни. Если справляемся с испытанием, поощряет, когда нет — может наказать. Иногда теряет интерес... Всегда надо оставаться верным себе, не суетиться, не пытаться угодить или угадать за другого. Пустое!

Бетонная глыба, сквозь толщу которой пробивается упорный и дерзкий росток, уверена, что у этого наглеца отвратительный характер. А героический стеблек не сомневается, будто на свете нет ничего тупее плиты, которая душит все живое. Кто прав? Зависит от ракурса.

Толпа — это когда люди похожи друг на друга в низменном. А когда они совпадают в высоких душевных порывах — реакции у них, может быть, и схожи, только при этом индивидуальность расцветает, а не нивелируется.

Голость факта бездушна и холодна, она режет секирой по живому, не признавая изгибов и отклонений. Истина же многовекторна, способна различать полутона и оттенки, потому ведет к Богу. Искусство, как и религия, служит истине. Даже через заблуждения. На том стоит свет, все самое пркрасное создано человечеством благодаря этой ослепляющей энергии.

Им надо все время заниматься, это как кучка песка: ты ее ладонями со всех сторон сгребаешь, а она опять расползается.

Культура гораздо умнее политики.

Эти наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность» — вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то странно власть нейтральна, дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры — я считаю, что это величайшее событие векового значения в нашей жизни, в художественной, духовной жизни нашей страны. <...> ... с нами разговаривают наши начальники непосредственные таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин Аристархов так разговаривает. <...> Мы сидим и слушаем это. <...> Но это полбеды. Главное, что есть такая мерзкая манера — клепать и ябедничать друг на друга. Мне кажется, это просто сейчас недопустимо! Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра — артиста ли, режиссера ли, — не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. <...> Творческое несогласие, возмущение — это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение — это на руку только нашим врагам, то есть тем, кто хочет прогнуть искусство под интересы власти.

Театр — продукт настоящего времени. Это скоропортящийся продукт.