Джоди Пиколт – цитаты и высказывания

Дети смотрят на мир широко раскрытыми глазами, а, взрослея, люди медленно слепнут.

Бабушки в Ботсване учат своих детей: если собираешься идти быстро — ступай один. Если собираешься идти далеко — бери друга.

В Ботсване есть поговорка: «Go o ra motho, ga go lelwe» — «Друзья приходят — горе уходит».

— Можно задать вам личный вопрос?
— Конечно.
— Почему людям так легко показать пальцем на кого-то другого?
— Людям нужен козел отпущения, — сказал он. — Это человеческая природа.

Счастье — это не только то, что ты пережил, но и то, что ты сохранил в памяти.

Для того, чтобы узнать, от чего отказываешься, нужно потерять контроль над собой.

Хранить тайну — не значит лгать. Иногда это единственный способ защитить того, кого любишь.

Когда ты вынужден пытаться быть нормальным, это доказывает, что ты ненормален.

Прежде чем стать изгоем в школе, ты чувствуешь себя чужим в собственной семье.

Мир становится совершенно другим, когда в нем никого нет.

Унижение — это когда превращаешься в камень и не можешь пошевелиться, чтобы спасти свою жизнь.

Мораль сей басни такова: как бы сильно мы ни старались, как бы сильно чего-то не хотели... У некоторых историй не бывает счастливого конца.

Когда ей становится хуже, она чуть-чуть блекнет, и я боюсь, что однажды проснусь и не увижу её совсем.

На следующий день после бармицвы, на которой настояли родители, я, прочтя нужный отрывок из Торы и отпраздновав свой переход во взрослую жизнь, заявила, что отныне ноги моей не будет в синагоге. «Но почему?» – спросил отец. «Потому что, мне кажется, Богу наплевать, сижу ли я там каждую пятницу. Потому что я не понимаю, зачем нужна религия, которая основана на запретах, а не указаниях по преумножению добродетели. Потому что я сама не знаю, во что я верю».

Лучше жить с переломами, чем умереть с целыми костями.

Золотая рыбка вырастает только до размера аквариума. Деревья бонсай скручиваются, не меняя размера. Я бы все отдал, чтобы она оставалась маленькой. дети перерастают нас быстрее, чем мы их.

— В святых клятвах – к примеру, тех, что мы даем под венцом, — мы обещаем превозмогать животные инстинкты и наследовать Господу.
А Господь никогда не сдается. А это ведь, подумал я, неправда. В Библии можно найти немало случаев, когда Бог, загнанный в угол, предпочитал начать все с начала, вместо того, чтобы смиренно терпеть. Вспомните Великий Потоп. Вспомните Содом и Гоморру.

Как бы быстро я не бегала, от себя не убежишь.

В мире волков царит открытость, и она снимает все ограничения. Никакой дипломатии, никакого этикета. Ты прямо говоришь врагу, что ненавидишь его, и высказываешь свое восхищение, признавая правду. Такая прямота у людей не в чести — люди мастера притворяться.

— Знаешь, за что я тебя люблю?
— Ну?
— По сравнению с тобой я такая умница...

Мы были полными противоположностями – твердость против мягкости, светлое против темного, решительность против нежности. Но что-то подсказывало, что ни один из нас не был бы полноценным без другого. Мы были лентой Мобиуса, спутанным узлом, который невозможно развязать.

Как это бывает, когда ты отдаешься кому-то, он открывает тебя и видит, что получил не тот подарок, которого ожидал, но ему все равно приходится улыбаться, кивать и благодарить тебя.

Меня привлекают места, похожие на меня: большие, пустые, почти всеми забытые.

Бывает такая боль, которую не выплакать.

Одно дело — ошибаться, совсем другое — ошибаться снова и снова.

Сердце у меня превратилось в комок тонких резинок, которые рвались одна за другой.

Я хотела, чтобы он испытал то же, что испытывала я рядом с ним, — это изумительное сочетание спокойствия, развратности и чуда. Хотела, чтобы он знал: всего лишь раз попробовав его, я безнадежно пристрастилась.

Если вы встретите одинокого человека, не слушайте, что он вам говорит. Он один не потому, что ему так нравится, а потому, что пытался влиться в мир, но люди его все время разочаровывали.

Подслушивать, конечно, нехорошо, но иногда правду по-другому не узнать.

Все существует до тех пор, пока кто-то об этом помнит.

Иногда правильные поступки делают человека одиноким.

— Тебе приснился страшный сон?
— Да. Очень страшный.
— Побыть с тобой?
— Останься со мной навсегда.

Мне нужно отключать речевой аппарат, когда мозги перестают работать.

Разве можно скучать по человеку, с которым не знаком?

— Я тебя ни от чего не отвлекла?
— Отвлекла, если честно. Перезвони через пару месяцев.

Не устаю удивляться, как самый обычный день в мгновение ока превращается в сущий ад.

Рабочий держал знак «Тормоз!». Оставалось неясно, это было: напоминание водителям или чистосердечное признание.

Когда тебе кажется, что ты прав, ты, скорее всего, заблуждаешься. То, что разбилось — кость, сердце, счастье — можно склеить, но оно никогда уже не станет целым. И что бы я ни говорила прежде, можно таки скучать по человеку, которого не знал. Я убеждаюсь в этом каждый день. Каждый день, что проживала без тебя.

Как забыть, что этот «друг» видел тебя голой? Что он смотрел за тебя твои сны, когда ты слишком уставала? Можно наносить на свою жизнь бесчисленное множество новых слоев краски, но первые мазки всегда будут проглядывать.

Я просыпалась с непривычным вкусом во рту — и сладким, и кислым одновременно;лишь через несколько дней я поняла, что это — обыкновенная надежда.