Diamond Ace. Майнд Манифест – цитаты и высказывания

«Illusion inside illusion». Чем быстрее ты бежишь, тем реже ты смотришь под ноги.

Тебя не учат «быть лучше». Потому что быть «лучше» или «хуже» — моветон. Никаких крайностей. Миллионы «не будь как все». Середина придерживается стандартов, поэтому: 90-60-90. Двадцать восемь слишком много, шестнадцать слишком мало. Середина измерила всё: сантиметры, дюймы, караты, лошадиные силы, нули, граммы. Всё приведено к общему знаменателю, выйти за рамки – подвергнуть себя гонениям.
Поддаться на провокацию весов.
Трахнуть себя линейкой.
Баланс создан, а великий уравнитель всегда рад сбросить со скалы всех, кто ниже 170, дешевле 40 000, толще, уродливее, тупее. Стереотипы навязчивее любой сомнительной компании.

Прежде чем погаснуть, супернова ярко возвещает о коллапсе.
Модель дефицита внимания.

Социальные институты поочерёдно нагибают пеликанов, маскируя индифферентность коннотациями высшего порядка, а фундамент любого из них не имеет никакой политической или же экономической природы. Семьи держатся на сексе, свинге, взаимозачёте и полигамии.
Порядок устанавливают выгоды, а не государство.
Производство изрезано поиском наименьших затрат при наплевательском отношении к качеству.
Народное образование работает по принципу от-старших-к-младшим, и не работает по принципу воспитания критического мышления, которым ребёнок смог бы заместить декламации просроченных родителей.
Институт религии важно потирает нос, молится, понимая, что это ещё никого не спасало, и выдаёт беспроцентные кредиты всемирной паутине, где все духовные проблемы можно запросто решить онлайн, пока проповедники насилуют мальчиков в тугие задницы.

Страх рождает мысль о том, что лучше быть тем, кем лучше быть.

Детские сады, школы, вузы, работы – они ненавидят это всё априори. Спросите у двухлетнего ребенка, отчего он глотает сопли, ступая на порог своей будущей жизни в социуме и открывая свой шкафчик с петушком? Оттого, что с этого момента начнется большое представление. Старт будет дан и цирк отправится на пожизненные гастроли. С этого момента определится его роль в спектакле. ОНИ найдут тебя раньше, чем ты успеешь задуматься над собственными желаниями. ОНИ решат за тебя, кем тебе быть. Твое мнение никому не спёрлось, ты будешь предоставлен на растерзание себе подобным всегда. Всю жизнь ты будешь учиться делать только одно единственное глотательное движение, превращаясь в то, чем тебя видит толпа. Нуб, задрот, социопат, звезда, отличник, богема, алкаш, бьюти-блогер, вейпер, черлидерша – для всех уготовано теплое местечко в аду. Гримаса ужаса на картинах Мунка. Общественное мнение подобно проститутке заставит тебя быть пассивом или активом. Но если ты обладаешь громким голосом, а твой кулачок чуть больше размера челюсти среднестатистического недоумка, то можешь стать на сдачу ещё и универсалом.
Боже, храни королеву.

Это бесконечная делимость в конечном пространстве. Зажатые в бетонных катакомбах пеликаны не видят света, не слышат звуков, не различают цветов. Как только новый тренд захватывает истерзанный разум, почти-что-примат попадает в подчинение практической необходимости не забывать об этом. Он не забывает не забывать. Он старается, ***ь, вспомнить, о чём он старался не забыть. И его не волнует ценность явления. Он во власти минутного поклонения незначительному счастью.

Сопротивляться общей идее так же бесполезно, как и верить в митохондриальную Еву. Она всё равно врежется в твою подкорку, отвоюет свою область и начнет пускать корни, сшивая тебя всё плотнее с остальным, прививая тебе чужие привычки и потребности. Твои мысли – не твое достояние. Каково жить в мире, где тебя всего лишь придумали? Одели, обули в лабутены, включили пару песенок, объяснили, что наркотики – плохо, а единственное правильное, что ты можешь сделать — это вовремя вытащить?

Чтобы не стать аутсайдером в своей стае, ты должен обладать полным набором социально-«важных» и «значимых» предметов. Именно «предметы» делают тебе лицо, а не какие-то там гены или ботокс с ксеомином и диспортом – нет. Твоё лицо — это тот шлак, который ты таскаешь с собой и на себе. Всё остальное оставь ритуальным агентствам. Эти ребята знают, как правильно тебя сгруппировать, ведь без всего этого хлама единственное, на что ты годишься – удобрение почвы.

Какой-нибудь маменькин сынок заставит тебя жалеть обо всём, что ты сделал. Ведь у него больше денег. Больше звука. Больше друзей.
Больше тебя.
Есть люди, которые просто больше тебя.
И стоит уяснить: пока ты считаешь перед сном чужие привилегии, ты так и будешь просыпаться с ощущением шипованного дилдо «где-то между делом».

Это генезис фатальных заблуждений. Мечты на дне бокалов становятся идеями, а беспробудный угар – триггером.
Ты будешь бросать и бросать десятки на барную стойку, вечерами наливая свой план короткого счастья натуральным, ощутимым спасением. Никто так не поддержит тебя, как случайный приятель — пьяница-за-твой-счёт, которому всё равно, что одобрять: развод, галстук или суицид.

Измятая бумага станет идеальной лишь в том случае, если её отправят на переработку.

Полетать. Потрахаться. И подохнуть.
Когда речь идёт о самообмане, чаще всего такая ложь — оправдание какой-нибудь замечательной ***ни, которой заниматься не следовало бы. Даже в этих буквах сквозит полуправдой. И сквозит так, что дверь за спиной то открывается, то закрывается, намекая: надо бы поставить прочный засов там, откуда выпадают скелеты.
Какими бы распрекрасными эти скелеты ни были.

Систематизация – это задача психологии или истории. Любой бесполезной якобы науки, обладающей эксклюзивными правами на изготовление трафаретов и регистрацию штампов. Гуманитарный промискуитет. Как только возникает отклонение, рождается новая классификация, ведь все должны быть посчитаны и умирать по расписанию.

Удовольствие – тяжёлая ноша.
Слишком много – это всё равно мало.

Трагедия острого ума в том, что со временем и без должной конкуренции он становится заурядным.

Ведь дело-то не во тьме. Тебя возбуждает её содержание.
Отблески разума наполняют темноту особенной материей: личные переживания, желания, суждения, ожидания. Там всё складно и логично, пахнет гарденией и не таит вреда. Каждая мелочь на месте, люди живы, а легкие чисты. Планета не вращается, оттеняя твой материк, времени и вовсе не существует. Тонкая настройка фантазии.
Настолько тонкая, что нить оборвётся, если кто-нибудь включит свет.
Кто-нибудь всегда включает свет.
И эти эдемы рассыпаются осенью, оставляют в парализующем замешательстве тебя, твой мрачный мирок и всех его насекомых.
Потому что кому-то всегда темно. Как днём.

Одежда, татуировки, бунты, протесты – это всё к Хизу и Поттеру. Два джентльмена довольно прозрачно описали «неформальные формальности». Вызывающие причёски и бомжеватое эго не сделают никого особенным. Они сделают еле-еле-человека частью субкультурного мусора.
Мнимая борьба с системой продаёт пеликану ощущение свободы и вседозволенности. Наркотики делают его счастливым. Сношение в задницу – необычным. Но по большому счёту, это ничем не отличается от обыкновенного потребления дерьма, которое господа вынашивали в кишечниках месяцами. Выходит, леворадикальные меры и антикорпоративный движ – это вакуум, конечная цель которого – предложить новую схему потребления. Всё. На этом, Чак, твои услуги нам больше не понадобятся. Продолжай свои краудфандинговые кампании для «Колыбельной». Твои семь минут истекли.
Ведь пеликаны не запоминают, кто их ***ёт и кормит.