Артур Кларк – цитаты и высказывания

Я не верю в астрологию. Мой знак – Стрелец, а Стрельцы по природе скептики.

Чем совершеннее техника передачи информации, тем более заурядным, пошлым, серым становится ее содержание.

Если знаменитый, но старый ученый утверждает, что нечто возможно, он почти определенно прав. Если он утверждает, что нечто невозможно, он, очень вероятно, ошибается.

Мифы и обряды — вот то, на чем основывается нация.

Единственный способ определить границы возможного — выйти за эти границы. (Лучший способ найти границы возможного – пересечь их и вступить на территорию невозможного.)

Любая достаточно развитая технология неотличима от волшебства. (Технология, значительно превосходящая по уровню известные нам, неотличима от магии.)

Вероятно, 99% способностей человека растрачиваются попусту, даже сегодня люди, считающие себя культурными и образованными, работают по большей части как автоматы, лишь один или два раза за всю жизнь постигая на мгновение те могущественные, но глубоко скрытые возможности, которыми располагает их разум.

Что толку предаваться бесплодным размышлениям, возводя пирамиды догадок на песке неосведомленности...

Здесь он постиг нечто драгоценное, без чего сама любовь не могла бы придти к своему высшему итогу, вечно оставаясь незавершенной.
Он постиг нежность.

У них нет книг и поэтому замечательно развилась память. Они могут рассказать о том, что произошло в море много веков назад... И это понятно. Ведь прежде, чем люди изобрели письменность, им приходилось держать все в голове. Так же поступают и дельфины.

— Я нашел новое определение для телевизора, — пробормотал Джордж. — Это аппарат, который мешает взаимопониманию художника и зрителя.

Полное отсутствие звука — состояние отнюдь не естественное: всем человеческим чувствам нужен хоть какой-то раздражитель. И если они лишены его, мозг пытается создать ему замену.

Видел он немало, но воображение уносило его ещё дальше, ему казалось, что за гребнями гор скрыты волшебные страны, полные удивительнейших существ. И многие годы спустя он избегал тех мест, сознавая, что мечта не выдержит столкновения с действительностью.

Откуда быть привидениям в мире, который никогда не знал жизни.

— Возможно, когда-нибудь, — сказал он однажды компаньону, — человечество забудет о войне, как повзрослевший ребенок забывает о своих детских игрушках.
— Да? И что же оно тогда будет делать? — фыркнул в усы Редди. — Играть в крикет дни напролет? Джош, люди никогда не перестанут воевать, потому что люди всегда будут людьми, а война всегда будет забавой.

... Бомба зловеще напоминала молот, поднятый для удара. Это и был молот, молот достаточно мощный, чтобы сокрушить целый мир.

Наши ощущения — ненадёжная штука. Вам кажется, что всё в порядке, а может статься, ещё один вдох — и протяните ноги...

Довольно неуместно называть эту планету — Земля, когда очевидно, что она — Океан.

Мы склонны полагать, что обладаем свободой воли, но можем ли мы точно быть в этом уверены?

Наиболее достойный ответ — ничего не отвечать, а просто ждать дальнейшего развития событий.

У человеческого сознания много сторожевых псов, они порой лают попусту, но умный человек никогда не пренебрегает сигналом.

Мы или одиноки во Вселенной, или нет. Любая из этих мыслей пугает. (Иногда мне кажется, что мы одни во Вселенной, иногда — что нет. От обеих мыслей у меня захватывает дух. Есть всего две вероятности. Либо мы одни во вселенной, либо нет. И обе вероятности одинаково пугают.)

Только тот, кто неразумен, возмущается неизбежным.

Эпитафия нашей расе, написанная бегущими светящимися буквами, будет гласить: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор». Мы становимся расой созерцателей, а не созидателей. Но с другой стороны, смотреть телевизор — все равно что дышать: без него не обойтись. Человек может дольше прожить без еды, чем без информации. Загвоздка — в образовательной системе: людей надо обучать разборчивости. Только самодисциплина сможет противостоять тем волшебным силам, которые еще только будут вызваны нами к жизни. Иначе все станем морскими губками.

В таком случае твой замысел не назовёшь ни хорошим, ни дурным, ибо речь идёт о тебе одном.

В городе, где живет десять миллионов человек, не с кем поговорить по-настоящему.