Николай Руселевич,

Хоть до сих пор волненьям нет конца,
Пора подумать об успокоенье
И подготовке будущей войны,
На этот раз далеко на чужбине.
Не будут поножовщина и кровь
Разъединять людей одной породы.
Отныне близкие и земляки
Окажутся в одном ряду друг с другом.

Это была не та комната, которая наводила на мысли о возвышенном. Людовик XIV, к примеру, нашел бы, что в ней недостаточно солнечно и мало зеркал — она бы ему совсем не понравилась. Он пожелал бы, чтоб отовсюду были убраны носки, а также пластинки, а может быть, даже приказал бы сжечь помещение дотла. Микеланджело испытал бы страшные муки при виде ее пропорций, которые не только не были величественными, но лишены и сколько-нибудь заметной гармонии или симметрии, за исключением той, что во всех частях комнаты содержалось примерно равное количество немытых кофейных кружек, ботинок и полных до краев пепельниц, которые начинали уже совмещать свои обязанности друг с другом.
Стены были зеленого цвета почти точно такого оттенка, который заставил бы Рафаэля Санти скорее откусить себе руку, чем использовать его, а если б комнату случилось увидеть Геркулесу, то полчаса спустя он вернулся бы туда, вооружившись судоходной рекой.