Евгения Карпенко, 31.03

В контору он вернулся около восьми. Лондон в этот час был особенно дорог его сердцу: рабочий день окончен, окна пабов, как драгоценные камни, лучатся теплым светом, на улицах кипит жизнь, а солидное постоянство старых зданий, смягченное огнями фонарей, внушает поразительную уверенность. Ковыляя по Оксфорд-стрит с упакованной раскладушкой, он так и слышал их мягкий шепот: ты не один такой. Семь с половиной миллионов сердец бились в этом старинном холмистом городе, и многим было куда больней. Магазины закрывались, небо окрашивалось цветом индиго, а Страйк утешался бескрайностью города и собственной обезличенностью.

— Все думают о том, что будет после смерти.
— Я слишком занят, чтобы думать, кто загонит мою машину в гараж, когда я умру.
— Я думаю, что мы перевоплощаемся.
— Хороший вариант. И в кого же перевоплотишься ты?
— В кого-то более умного. Я говорю серьёзно. Ты веришь в рай?
— Да.
— Правда? И на что же он по-твоему похож?
— Огромная кровать и надпись «Заходи»!