Сергей Руднев, 21.07.1989

Укрылся на лысой вершине мозга, откуда падали эти мысли, и, забыв о канувших в бездну, объявил их пропавшими без вести.

— Подожди, у меня мыслишка одна имеется…  — взял его за рукав Битали.  — Хочешь, я ожерелье золотое сделаю? Не простое, а с секретом. Подаришь его Юлиане, она носить будет. Если девушка тебе изменит, ожерелье ее задушит. Само. И следить не нужно. Я умею такие изготавливать, меня учили.
— Дурак ты!  — резко выдернул руку парень и пошел прочь.
— Постой, Гаспар!  — нагнал его Битали.  — Скажи, приятель, если ты не хочешь её наказать, тогда зачем тебе знать?! Ты ведь её даже не бросишь!
<...>
— Я не хочу знать, что она мне изменяет!  — повернулся к Битали смертный.  — Я хочу услышать, что она верна, понятно? Так что сам носи своё ожерелье!
<...>
Девушка лежала тихая, еле заметно шевеля губами. Выставленный вперед подбородок, расстегнутый ворот блузки. На миг потомок Темного Лорда представил там ожерелье и... И невольно передернул плечами от пробежавшего по спине холодка. Сама мысль о том, что тяжёлое жёлтое золото может задушить его любимую, вызвала в душе что-то, похожее на ужас. Однако недавний разговор еще оставался в памяти, и… И мысль о том, что Франсуаза может открыть объятия кому-то другому, пробудила внутри примерно такие же эмоции. И возможная измена любимой, и её гибель казались Битали одинаково невыносимыми. Он наконец-то понял, что именно пытался втолковать ему Гаспар. Бедолаге хотелось узнать только одно — что Юлиана ему верна. Потому что любой другой ответ разрывал мир в клочья и не оставлял будущего.