Мирэй Дарк

— Велика ли она, эта любовь? Откажетесь ли вы ради нее от своего бога? Что сделал для вас Иисус? Что он выстрадал ради вас? За что вы любите его больше меня? За пробитые гвоздями руки? Так посмотрите же на мои! И на это поглядите, и на это, и на это... — Он разорвал рубашку, показывая страшные рубцы на теле. — Padre, ваш бог — обманщик! Не верьте его ранам, не верьте, что он страдал, это все ложь. Ваше сердце должно по праву принадлежать мне! <...> Я перенес все и закалил свою душу терпением, потому что стремился вернуться к жизни и вступить в борьбу с вашим богом. Эта цель была моим щитом, им я защищал свое сердце, когда мне грозили безумие и смерть. И вот теперь, вернувшись, я снова вижу на моем месте лжемученика, того, кто был пригвожден к кресту всего-навсего на шесть часов, а потом воскрес из мертвых. Padre, меня распинали год за годом пять лет, и я тоже воскрес! Что же вы теперь со мной сделаете? Что вы со мной сделаете?..

Люди готовы болтать и мечтать о всякой ерунде, очернеть всякую тему, жаловаться без остановки и сплетничают всегда. Но когда говоришь о религии, богов, философии, эпистемологии, априорные выводы ума и рационализации разума приводя при этом идуктивные аргументы, сразу считают тебя придурком. У тебя остается один выход в этой безвыигрышной позиции — это вечно придерживаться языком молчания, ибо тебе безумно не нравится играть по их регламенту...