Левон Макинян, 24.01

— Какая занятная репродукция «Джоконды».
— Да что вы, Людмила Прокофьевна. Это же не репродукция, это наша вычислительная машина, Баровских запрограммировал.

Женщины — это моя карьера, моя поэзия, мои университеты, что ли… Нет, конечно, я никогда не был жиголо. Просто через женщин узнавал жизнь, разные социальные слои, разные бизнесы, тусовки. Они вели меня вперед, я ориентировался в этом мире по вспышкам страстей не хуже, чем по маякам. Мне всё время их не хватало, я постоянно кого-то очаровывал, в кого-то влюблялся, кого-то влюблял в себя, кого-то завоевывал. А завоевав, немедленно начинал борьбу за собственную свободу. Такой вот замкнутый круг. Сейчас я понимаю, что мы все-таки любим друг друга взаимно — мир девушек и Андрей Миркин. Я полигамен и быстро пресыщаем, они — жуткие собственницы и ненасытные животные. Но друг без друга мы не можем, «это по любви», как поёт «Мумий Тролль». Да, действительно — пусть я не отвечаю стандарту надёжного спутника жизни, зато создаю для каждой из них ее собственный мир. Скажите, разве можно за это корить молодого человека? В целом я идеальная реинкарнация Казановы: холостой, увлекающийся и ветреный. Я не прошу многого, меня всего лишь нужно постоянно удивлять. В отличие от современных мужчин, я не отношусь к женщине как к резиновой кукле, которую вдобавок приходится кормить и одевать. Для меня каждая из них — Вселенная. Разве я виноват, что иная вселенная оказывается меньше моей кухни? Я исследователь, а не стриптизер. Мне постоянно нужны новые открытия. Разве я многого прошу?