Айганыш Кожоева,

— Как интересно, вот произнесли слово «здравствуйте», <...> а ведь слово «здравствуйте» — не русское слово.
— А какое? [ведущий эфира — Руслан Быстров]
— Оно церковнославянское. Оно церковнославянское, потому что «ра», «ла» — это неполногласие, это церковнославянские корни, а «оро», «оло» — это русские корни. И вот мы таинственным образом и сейчас, каждый из нас чувствует, что если я говорю «здравствуйте», то я говорю о чем-то возвышенном. Если я говорю «здравия желаю, товарищ капитан», то это серьезное приветствие, торжественное приветствие. А если я говорю «здорОво», то это, конечно, по-русски. Если вы меня называете Владимиром, то это по-церковнославянски. А если дома меня называют Володей, то это по-русски. И если ты говоришь «церковная ограда», то это по-церковнославянски. А если ты говоришь «огород во дворе», то это по-русски. Если ты говоришь «врата» – по-церковнославянски, если ворота — то по-русски. И таких примеров множество вот среди этих слов.

В старости меньше радостей, но больше интереса. Я не боюсь старости — меня пугает другое: что каждый выход больше никогда не станет приключением, пусть даже приключение это — всего лишь обмен улыбками. Для меня старость имеет прямое отношение к физической любви. Страшно, если не сможешь больше вызвать того, что называют желанием. Умереть в пятьдесят лет или жить чем-то другим — грустно. Никогда больше не встретить Незнакомца. Всё-таки лучше всего разговаривать лежа в постели, бок о бок. Исключить из своей жизни приключение — ай-ай-ай!