Andrey Kozelkov, 22.09

Народ, захвативший власть, не отомстил никому и дворянских голов не рубил:
Он презирал жестокость королей. Но из его милосердия выросла лютая гибель, и дрожащие монархи приходят опять,
С ними их обычная свита: сборщик податей, поп, палач,
Тюремщик, вельможа, законник, солдат и шпион. Но сзади всех, смотри, какой-то призрак крадется,
Неясный, как ночь, весь с головою укутан в бесконечную пунцовую ткань,
Не видно ни глаз, ни лица;
Только палец изогнутый, словно головка змеи,
Из багряных одежд появился и указует куда-то. А в свежих могилах лежат окровавленные юноши,
И веревка виселицы туго натянута, и носятся пули князей, и победившие гады смеются,
Но все это приносит плоды, и эти плоды благодатны. Эти трупы юношей,
Эти мученики, повисшие в петле, эти сердца, пронзенные серым свинцом,
Холодны они и недвижны, но они где-то живут, и их невозможно убить.
Они живут, о короли, в других, таких же юных,
Они в уцелевших собратьях живут, готовых снова восстать против вас,
Они были очищены смертью, умудрены, возвеличены ею. В каждой могиле борца есть семя свободы, из этого семени вырастет новый посев,
Далеко разнесут его ветры, его вскормят дожди и снега. Кого бы ни убили тираны, его душа никуда не исчезает,
Но невидимо парит над землею, шепчет, предупреждает, советует. Свобода! пусть другие не верят в тебя, но я верю в тебя до конца!

Поэт, этот творец в малом, подобен богу и в том, что своих героев он творит по образу своему и подобию.