Bahtiyar Baltaev, 11.01.1987

Ой, косатики, всё виноватых ищите, власть пытаете. Ой, а где эта власть? Кто её видел-то? А я видела. Я тут, считай полвека, без малого, прибираюсь и вот, что вам скажу: наша власть, как и народ безмолвствует, но не бездействует. Смотрите как быстро и ловко эти коты неуёмные разграбили полстраны. Всё носишь и носишь им пепельницы, а что толку то, утром прихожу, опять нет. Едят они их что ли? Так, к сожалению, было почти всегда: и при царе-батюшке и при генеральном секретаре и при президенте, прости Господи. Всё себе, всё для себя, лишь бы нахапать, тьфу. Наша российская власть начинает двигаться и соображать, когда действует только в личных интересах, для своего «я». А мы, мы собираем крошки с их стола и вверяем им лучшую жизнь. И так будет всегда, пока в их кабинете пропадают пепельницы.

Когда умерла бабушка Макса, его папа сказал, что бабушка будет жить в сердце Макса и что, пока они помнят о бабушке, она жива в их памяти. Это были замечательные слова, и, наверное, Максу стало немного легче, только вот бабушке Макса легче не стало. Она умерла, и, даже если у Макса в сердце она жива, ее все равно больше нет. Ей безразлично, что творится в сердце Макса, потому что ей теперь вообще все безразлично. Все так волнуются за живых, а по-настоящему плохо тем, кто умер.