Андрей Владимирович, 03.10

— Ведь чтобы нравиться женщинам, нужно держать себя беззаботно, точно шут, или неистовствовать, как в трагедии. Они над нами смеются, когда мы просто говорим, что любим их. По-моему, гиперболы, которые их забавляют, это осквернение подлинной любви. В конце концов не знаешь, как ее выразить, особенно когда вас слушают… женщины… умные.
Она смотрела на него прищурившись. Он понижал голос, наклонялся к ее лицу.
— Да! Я вас боюсь! Я, может быть, оскорбил вас?... Простите! Ведь я всего этого не хотел говорить! Это не моя вина! Вы так прекрасны!
Г-жа Дамбрёз закрыла глаза, и он изумился, как легко одержана победа.

Знает ли она, что вот прямо сейчас на нее падает отблеск разливающегося на горизонте теплого оранжевого сияния, как бывает в те редкие моменты, когда не совсем уже день переходит в не совсем еще ночь? Я наклоняюсь к ней, закрывая ее от света. Я целую ее; мы целуемся долго — долго, а потом наши глаза закрываются, и мы впадаем в дрему. И в этот миг перехода от яви ко сну я ощущаю нечто, чего никогда не чувствовал раньше: близость — и не просто в физическом смысле ; духовную связь, для которой неважно, что на самом деле мы встретились совсем недавно, и еще чувство принадлежности друг другу, несущее с собой восторг и огромное счастье.