Giorgi Kobaladze, 22.09.1991

— Брат, и что же ты намерен делать?
— Не знаю. Может, вернёмся в Паргу, Нико? Что скажешь? Ты, отец и моя любимая.
— Мы-то всегда готовы вернуться, а Хатидже Султан? Она поедет?
— Брат, я не про неё говорю.
— Но ты сказал «любимая». Появилась другая любовь?
— Её зовут Нигяр. Её золотые руки исцелили меня. Я обрёл жизнь в её объятиях и нашёл утраченный покой.
— Тогда как же любовь к Хатидже Султан? Когда-то ради неё ты рисковал жизнью. Или это была ложь? Как ты мог предать такое чувство?
— Брат, я не предавал своей любви! Когда появилась Нигяр Калфа, моё чувство к Хатидже уже умерло. За день, за день! Умерло в тот же день, когда она сказала, что она моя Госпожа. Исчезли любовь, верность и понимание. «Ибрагим, как ты можешь от меня что-то скрывать? Служить Османскому государству — вот твой единственный долг! Это значит служить мне. Так что не забывай, потеряв меня, ты потеряешь доверие Султана.» В тот день я понял, что она моя Госпожа, а я всего лишь раб.
— Но Хатидже столько приходилось рисковать ради тебя! Ты несправедлив. Она тебя любит.
— Ага, любит, как же. Скажи, что это за любовь? Я тебе отвечу. Властной хозяйки к своему ничтожному рабу! Я молчал! Молчал и старался выкинуть из головы её слова. Но этого не забыть, Нико. Разве человек может забыть, что его оскорбили? А забудет, значит, нет гордости!

Я сексуально озабоченый романтик.