Serega Dontsoff, 04.06.1985

— Где моя мать?
— На вскрытии.
— Я ее предупреждал, но она не переставала орать на меня. Теперь она не говорит ни слова. И она это заслужила.

— Очень скоро, один из нас сделает нечто ужасное, — произнес он.
— О чем ты говоришь?
— Когда придет время, сделай это, — прошептал он ей на ухо. — Сделай выбор мудро и помни, что бы ни произошло, каким бы злом я не был, я люблю тебя, — он приложил ладонь к ее губам, в то время как солнце начало стремительно уходить с голубого небосклона, повергая мир в сумерки, словно кто-то опустил занавеси и свет исчез из комнаты. Маковое поле вокруг нее побледнело и увяло само по себе, медленно, цветы упали к их ногам, словно были пьяны.
... — Это настоящий я, Шу, прежде чем все не пошло наперекосяк. Быть может, это последний раз, когда ты видишь меня вот так, пока Охотник во мне не обрел власть надо мною.